Невилл Форбс - История Балкан [Болгария, Сербия, Греция, Румыния, Турция от становления государства до Первой мировой войны] [litres]

Решение князя об отречении произвело на парламент столь сильное впечатление, что один из его явных противников заявил о том, что это не больше и не меньше, как акт государственной измены – покинуть страну во время острого кризиса. Мы можем представить, какие это могло иметь последствия, из письма, адресованного императором Австрии князю Каролю. Император уверял, что «мое правительство охотно воспользуется любой возможностью, которая только может представиться, для того, чтобы доказать делом заинтересованность в стране, связанной столь многими узами с моей империей». Только благодаря усилиям Катарджиу и нескольких здравомыслящих патриотических государственных деятелей страну удалось спасти от подлинной катастрофы. Народ прекрасно осознавал это, и возгласы одобрения не смолкали несколько минут, пока зачитывали ту часть обращения монарха, в которой он сообщал новому парламенту о своем решении продолжать править.

Положение значительно улучшилось за время 5-летнего правления консерваторов. Высокие принципы, которым следовал князь Кароль I, и его пример достойной подражания частной жизни снискали ему уважение политиков всех направлений. Его личные качества, подобающие государственному деятелю, его терпение и настойчивость обеспечили его исключительное влияние на государственные дела. Не в последнюю очередь это стало возможным благодаря тому факту, что из-за политического невежества народа и воздействия на избирателей чрезмерно заорганизованной администрации ни одно румынское правительство не могло не получить большинства голосов на выборах. Любой государственный деятель мог взять на себя формирование кабинета, если король пойдет на роспуск парламента. В отличие от германского государственного устройства, где император выбирает министров независимо от парламента, и английского, где членов исполнительного органа предлагают избиратели через посредство парламента независимо от монарха, в Румынии предпочли средний путь. Ни монарх, ни избиратели, ни парламент не обладали исключительной властью в этом направлении. Избиратели и парламент не имели права отправить правительство в отставку. Только монарху было дано право окончательного решения, и именно королю выпадала деликатная задача понять, какую цель преследует то или иное политическое или народное движение. Подобная система государственного управления больше напоминала испанскую. Несомненно, она имела свои преимущества в государстве, которое переживает бурную пору становления. Король, наиболее стабильный элемент этой системы, благодаря ей получал возможность проводить последовательную политику. Но в то же время принимаемые решения сильно зависели от качественных характеристик этого элемента. При короле Кароле I этот образ правления имел несомненный успех. Положение Румынии еще больше укрепилось с провозглашением независимости, окончательным решением династического вопроса [118]и возведением страны 10 мая 1881 г. в ранг королевства. На голову первого румынского короля была возложена корона, сделанная из стали одного из орудий, захваченных у многовекового врага под Плевной.

Во внутренней политике успехи были не столь заметны. Ушли в прошлое реформы, идеологические различия между партиями выродились в чистый оппортунизм. Оппозиция оппонировала, правительство правило. Партии, и особенно различные группировки внутри их, ассоциировались у людей с фамилиями их лидеров; у партий не осталось никаких политических принципов, и они не поддерживали деятельность правительства. Нельзя сказать, что отдельные деятели часто препятствовали политической дискуссии. Введение современных форм государственной организации не сопровождалось демократизацией всех общественных институтов… Народные массы едва ли не полностью оставались вне политической жизни. Мы не только до сих пор далеки от народного правительства для народа, но наши гражданские свободы, выгравированные на фасаде нашей конституции, не стали нормой нашей повседневной жизни и не укоренены в сознании народа.

Весьма странно, что король Кароль I, который близко принимал к сердцу благосостояние народа, не использовал свое влияние для решения вопроса о земле. Но это, возможно, объясняется тем, что, имея перед глазами опыт Кузы, он предвидел противодействие этому со стороны всех политических фракций. Видимо, с молчаливого согласия короля Кароля I, министрам была предоставлена свобода действий в земельном вопросе, в то время как он получал возможность решить все вопросы во внешних делах. Это, между прочим, подтверждается и тем фактом, что в 4 томах частной переписки и личных заметках короля, которые самым подробным образом отражают первые 15 лет его правления и которые были составлены бывшим воспитателем монарха доктором Шеффером, о крестьянском вопросе не упоминается вовсе.

Австрийский посол фон Прокеш-Остен, обращаясь в 1871 г. к румынскому представителю при Османской империи, заметил: «Если князь Кароль I сможет преодолеть возникшие трудности без помощи извне и обеспечить управляемость Румынии, это будет самый большой tour de force (ловкий трюк), который мне когда-либо приходилось видеть в моей дипломатической карьере на протяжении более полувека. Это будет не что иное, как замечательный трюк фокусника». Королю Каролю I удалось это сделать. И только те, кто знаком с румынскими делами, могут оценить правдивость слов посла.

Вплоть до 1866 г., и это можно утверждать с полным правом, румынской внешней политики как таковой не существовало. Оборонительные или наступательные союзы, которые румынские правители заключали против турок с соседними державами в Средние века, не были следствием какой-либо политической линии; они просто отвечали потребностям момента. С учреждением турецкого сюзеренитета Румыния стала пешкой во внешней политике соседних империй, которые постоянно включали ее в свои планы приобретений, раздела или компенсаций (как, например, она была предложена в качестве компенсации Польше за те территории, что были потеряны ею при Первом разделе). Румынии, можно сказать, повезло, что она потеряла только Буковину, отошедшую к Австрии (1775), Бессарабию, ставшую российской (1812), и временно область Олтения, между реками Дунай и Олт, оккупированную Австрией (по договору в Пожареваце в 1718 г. и возвращенную Румынии по Белградскому мирному договору 1739 г.).

Из-за своего географического положения Румыния привлекала к себе алчные взоры многих государств, которые, с подозрением наблюдая друг за другом, не рисковали в одиночку нападать на нее [119]. Более того, страну стали рассматривать как бастион, защищающий Европу от Османской империи, распада которой желали все, но никто не решался на попытку [120]. Россия и Австрия, смотревшие в будущее, постоянно соперничали друг с другом за влияние над Румынией, хотя и было невозможно определить, где заканчивалась политика аннексии и начиналась политика влияния.