Невилл Форбс - История Балкан [Болгария, Сербия, Греция, Румыния, Турция от становления государства до Первой мировой войны] [litres]

«Измотанные в сражениях, но не побежденные, мы должны были свернуть наши славные знамена, чтобы дождаться лучших дней», – обратился к солдатам болгарский царь Фердинанд I Кобург после заключения Бухарестского мирного договора; и Будапешт, Вена и Берлин, без сомнения, сделали все возможное, чтобы не дать угаснуть чувству мщения и предотвратить возрождение Балканского союза. Им это удалось. Они добились даже большего: им удалось сделать так, чтобы от «национального принципа», который и вызывал распад Австро-Венгрии, отказался сам народ, от принципа, который только и мог его спасти. В то время как германские народы объединились в создавшейся конфликтной ситуации, большинство южных славян, воюя в германских битвах [136], сражались за увековечивание политического рабства наций Австро-Венгрии.

Как бы подозрительно ни относилась Румыния к России, как бы ни были ожесточенны споры между болгарами, греками и сербами, не могло быть естественным, чтобы народы, страдавшие от турецкого деспотизма на протяжении столетий, спустя всего лишь год после полного освобождения, протянули руку помощи старому и ненавистному врагу не только против бывших их товарищей по несчастью, но даже против тех, которые пришли «умереть, чтобы они могли жить» [137]. Таковы оказались плоды «мертвого моря» династической политики. Призванные на троны малых государств Юго-Восточной Европы с целью установления порядка и мира, германские династии переступили через свои полномочия и злоупотребили доверенной им властью.

Турция – не самое правильное название для государства османов, да и любой его части; это равносильно тому, как если бы Великобританию назвали Нормандией. Это терминологическая ошибка Средневековья, к которой привыкли, ведь это наименование бытовало в течение длительного времени во многих языках. Но эквивалента ему в языке османов нет. Настоящая Турция – это «Туркестан», и настоящие турки – это туркоманы (туркмены). Османы в наименьшей степени типичны для сложившегося образа турка. Они имеют лишь незначительную примесь турецкой (т. е. тюркской, туркменской) крови, и ее наличие никак не выявлено во внешнем облике. И если окружающая среда должна в большей мере, чем кровь, определять расовые черты, то в ответ на это можно сказать, что территория, занятая османами, настолько не похожа на родные земли туркменов, насколько это вообще возможно себе представить. Она совершенно не подходит к типично турецкому образу жизни и обычаям.

Конечно, было бы абсурдно в наши дни менять терминологию. Во всем цивилизованном мире привыкли к названию османы; однако было бы правильным постоянно подчеркивать его некорректность, потому что, как и бывает в большинстве случаев, ошибочные наименования привели к ошибочным представлениям. В основном благодаря им считается, что государство османов зародилось во время массового вторжения в Малую Азию несметного числа кочевников из Центральной Азии, которые, подобно первым арабским армиям, поставили жителей Азии и Европы перед выбором: вероотступничество или смерть. Население захваченных ими земель было уничтожено или растворилось среди пришельцев. Кочевники вторглись на Балканский полуостров как последователи Мухаммеда и проповедники ислама. Если цели османов заключались именно в этом, трудно представить, как им удалось после того, как они обосновались на новом месте, в течение века создать в Северо-Западной Азии и Юго-Восточной Европе цивилизованное и прекрасно организованное государство своего времени. Кто тогда османы в действительности? Что у них общего с настоящими турками? И в силу каких присущих им качеств они смогли основать и утвердить свое государство?

Впервые о турках (тюрках) упоминают китайские источники. В те давние времена они населяли долины и предгорья Алтая. Приблизительно в VI в. они уже утвердились в Туркестане и затем начали откочевывать на запад к Каспийскому морю. Прошел еще один век, и миссионерская вера пришла к ним из Западной Азии, и тогда они вышли из мрака Дальнего Востока в сумеречный свет западной истории. Некто Боджа, владыка Кашгара и хан народа, которого китайцы называли Ту-Киу, – возможно, то же название, что и турки, – принял ислам и принудил принять его своих маздакитских подданных, однако другие тюркские племена, особенно могущественные уйгуры, нетерпимо отнеслись к новому верованию и изгнали в Персию всех Ту-Киу со своих земель в Туркестане. Здесь они отдельными ордами расселились в северных и центральных областях страны. В это время в некоторых частях Персии, например в Азербайджане, турки образовывали большинство населения и из их среды выходили кандидаты для царской династии, и потому шахи из царского дома Каджаров не персы, а чистокровные турки [138].

Следует заметить, что это был самый западный предел расселения турок. Азербайджан – ближайший к нам регион, в жилах его народа течет тюркская кровь. Оттуда в Переднюю Азию турки переселялись небольшими отрядами, составляя меньшинство среди чужеродного им населения. Всех кочевников можно было разделить на две группы: одни вторгались в страну в поисках свободных пастбищ, продолжая вести кочевой образ жизни, другие были воинами, искателями удачи, которые шли служить вождям ранее пришедших сюда народов, а впоследствии в некоторых случаях и в отдельных местах они смещали своих хозяев и занимали их место. К первой группе относились все те туркоманы, авшары, юруки и другие тюркские племена, которые начиная с VII в. переправлялись через Евфрат и занимали свободные и редко населенные области Сирии и Малой Азии. Их изолированные группы сохранились до наших дней и отличаются от основного местного населения частью неискоренимым кочевым инстинктом, частью приверженностью к доисламским верованиям и обычаям первых переселенцев. Ко второй – воинам-наемникам – принадлежали, например, турки-преторианцы, которые в IX в. приводили к власти, а потом свергали не менее, чем 4 халифов в Багдаде. Среди них был отважный «кондотьер» Ахмед Ибн-Тулун, который захватил власть в Каире. Даже христианские императоры пользовались услугами этих храбрых воинов. Константинопольский император Феофил (правил 829–842 гг.) приблизил османское вторжение на пять веков, когда он поселил тюрок в Македонии.

Среди второй группы кочевников наиболее важную роль играли сельджуки. Как и их предшественники Ту-Киу, они были вытеснены в X в. из Туркестана в Персию, где и основали свое государство [139]. Здесь, в Хорасане, орда осела и обжилась, затем направилась дальше на запад. Кочевники напали на Багдад, вторглись в Малую Азию, Сирию и Египет. Они захватили Конью и основали здесь свое государство (Румский или Иконийский султанат), лишь формально зависимое от Великого сельджукида в Иране, просуществовавшее около двух столетий. Основу их войск составляли профессиональные воины, с помощью которых были созданы сельджукские государства на территории Ирана и Сирии. Эти воины обладали явным превосходством (хотя далеко не всегда) перед войсками Византии, которые воевали в южных и центральных областях Малой Азии. Сплоченные отряды сельджуков воевали здесь на протяжении жизни нескольких поколений. Подкрепления они получали от осевших ранее в стране тюркских племен и даже от самих христиан, которые вели свое происхождение от иконоборцев, бывшего за два столетия до этого религиозного движения. Им был ближе ислам, поскольку в нем также существовал запрет на изображение человека. Эта идеология была более действенной, чем византийская. Сельджуки были суннитами, завоевавшими шиитский Иран. Они отказались от сурового непреклонного духа первых арабских поборников ислама, который позже возродили суннитские ортодоксы. Исповедники новой религии, сельджуки-сунниты, за которыми стояла реальная сила, обещали безопасность и привилегии местным жителям и скоро привлекли их на свою сторону в Ликаонии, Фригии, Каппадокии и Киликии, которые вскоре образовали единую нацию. Продолжали существовать только отдельные, разбросанные здесь и там, общины, сохранившие верность византийскому христианству. В итоге население двух третей Анатолии отождествило себя с правящей тюркской национальностью. Так продолжалось до начала XIII в., когда новый народ, турки (турки-османы), появился на сцене мировой истории – те самые, что основали Османскую империю.