Жан-Кристоф Руфин - Кругосветное путешествие короля Соболя

Вместе с тем он собрал группу искренних сторонников, исповедующих те же идеалы. Некоторые бежали вместе с ним с Камчатки. Другие были поляками, сражавшимися за американскую независимость. Все разделяли его мечту создать в Африке свободную колонию по образу Соединенных Штатов.

Они решили покинуть изменчивый и подчас суровый климат Новой Англии ради солнечной и ласковой земли Мадагаскара.

Атмосфера на борту была проникнута беспечной апатией. Каждый знал, что путешествие будет долгим. Медленный ход корабля под гигантскими, надутыми ветром парусами баюкал умы и заставлял грезить одних о том, что им предстоит обрести, а других — о том, что они теряют.

Даже моряки заразились этой меланхолией. Когда подошли к Карибским островам, ласковый бриз, теплый воздух и обжигающее солнце размягчили сердца, и каждый отдался на волю своего воображения.

Может, именно эта расслабленность и стала причиной ошибки капитана в прокладывании курса? Никто не знает, но факт в том, что корабль, намеревавшийся пересечь Атлантику, оказался у берегов Бразилии, где и сел на мель возле острова Жуана Гонсалвиша, неподалеку от устья реки Амаргозы. Эта вынужденная стоянка на экваторе заняла многие месяцы.

Время тянулось медленно. Маршрут, по которому только и могли совершать прогулки потерпевшие кораблекрушение, пролегал вдоль нескончаемых песчаных пляжей, куда море выбрасывало обломки водорослей и отполированную гальку. Малыш Шарль был уже в том возрасте, когда пора было начинать обучение, и Август давал ему уроки на борту судна. Капли пота ученика и учителя падали на печатные страницы, пятная прозу Декарта и Руссо. После полудня, но еще до того, как внезапно наступала экваториальная ночь, отец и сын сражались на пляже бамбуковыми тростями вместо шпаг. На берег спустили лошадей, которых перевозили на судне в трюмах. Шарль научился ездить верхом, и ему это так понравилось, что он целыми днями где-то пропадал, взнуздав рыжую кобылу.

Когда ремонт судна был закончен, корабль встал под паруса и одним махом пересек Атлантику, обогнул, не делая остановки, мыс Доброй Надежды и прибыл в Мозамбик, чтобы пополнить запасы.

Потом судно направилось к Мадагаскару. Август колебался между западным побережьем, где имелся риск наткнуться на арабов, и восточным, где бывали французы.

С момента их отъезда минуло девять лет. За это время могло произойти все, что угодно. Осторожность диктовала, что следует пристать к берегу на нейтральной территории. Идеально подходила северная часть Мадагаскара, возле мыса Сан-Себастьян, недалеко от острова Нуси-Бе. Высадившись на берег, Август встретил группу аборигенов, которые согласились проводить его к королю Ламбуину. Тот встретил его криками радости и оказал самое теплое гостеприимство. Афанасия с Шарлем тоже сошли на сушу. Ламбуин предоставил им отдельное жилище. Первую ночь они провели в просторной хижине, самой большой, какую только мог отыскать король, но сырой и темной.

Мальчик открыл для себя мальгашскую ночь, такую непроглядную, что звезды казались слишком яркими, чтобы можно было долго на них смотреть. Воздух был напоен запахами корицы и морских водорослей. Сплетенные из рафии [52] Рафия — листья пальмового дерева, родиной которого является Мадагаскар и тропическая Африка. стены хижин плохо защищали от ветра, дующего с моря. Снаружи шептались женщины, разжигая огонь, чтобы готовить пищу.

Август и Афанасия провели ночь, лежа на подстилке, обнявшись и слушая шум леса и побережья. Их охватило чувство одиночества, какого они еще никогда не испытывали. В начале своих странствий, когда они еще не повидали мир, они, оказавшись на пустынных пространствах Дальнего Востока, не имели возможности с чем-то их сравнивать. Теперь же они побывали везде и все оставили. Ради чего? Ради счастья или химеры? Ни один из них не знал, но обоих мучило мрачное предчувствие.

Однако страшились они только смерти любимого.

В ночи раздавались крики. Перекликались невидимые птицы. Насекомые ползали по перегородкам, издавая шум, словно кошки. А издалека, приглушенный расстоянием и густой растительностью, доносился мерный, как неумолимое колебание гигантского маятника, шум прибоя.

Они столько мечтали об этом моменте! Их заставило вернуться не только данное когда-то обещание. Мадагаскар был для них лекарством от всех бед, прочной опорой, внутренним прибежищем, защищавшим от унижений, тягот изгнания и будничных печалей.

И вот теперь они вернулись. И остались без мечты, а значит, без надежды и без защиты.

К счастью, давящая темнота африканской ночи сменялась солнечными днями с их ослепительным светом и целой палитрой насыщенных красок леса, красной земли и неба. Ламбуин разослал гонцов в племена, чтобы объявить о возвращении Августа. Еще ночью те пустились в дорогу, и к утру второго дня первые посланники уже вернулись. С ними были представители племен, которые спешили отдать почести ампанскабе и заверить, что все его ждали.

Ламбуин вкратце описал Августу и Афанасии все события, происшедшие со времени их отъезда. Поскольку переводчика не было, они поняли только, что опять воцарилась анархия. По счастью, среди тех, кого племена послали к Августу, был молодой мальгаш из Фулпуанта, который учился французскому. Благодаря его посредничеству они узнали немного больше.

Общественные институты, которые они учредили на острове до своего отплытия, сначала хорошо выполняли свою роль. Однако частные торговцы, вернувшиеся к своей коммерции в разных частях острова, обзавелись сообщниками, подкупив некоторых вождей. Правители Французского острова после отъезда Августа сделали все возможное, чтобы разобщить племена, играя на слухах и раздавая мелкие льготы. Все это разожгло старые распри, потушить которые верховному совету не удалось, и в конце концов они привели к распаду самого совета. Многие погибли в постоянных стычках. Заодно пришло в упадок земледелие, потому что люди бросали свои земли и шли воевать. Остров наводнился оружием, которое поставляли французы, так что в сражениях, раньше проходивших на копьях, теперь использовались мушкеты и даже немного артиллерии. Возобновилась и торговля рабами, а пленников, захваченных в братоубийственных сражениях, всех поголовно продавали торговцам, которые увозили их целыми кораблями.

Однако в этой мрачной картине мерцал и лучик надежды: воспоминания об Августе еще не стерлись. Жива была тоска по краткому периоду мира, с которым связывали его присутствие. И несмотря на то, что прошло много времени, многие по-прежнему ждали его возвращения.

В доказательство этого Август увидел, как к нему присоединяются старые знакомцы. Раффангур, вождь самбаривов, его друг и самый верный союзник, тоже прибыл на третий день. Август жарко обнял его, и вождь, всегда такой сдержанный, заплакал в его объятьях. Раффангура почти невозможно было узнать. Чудовищные раны обезобразили его лицо. Он потерял глаз, а щека была изборождена шрамами от страшного ожога. Он объяснил, что французы сосредоточили свои атаки именно на нем, поскольку все знали, что он был самым надежным союзником Августа.