Жан-Кристоф Руфин - Кругосветное путешествие короля Соболя

Так вот, ответ, дорогой господин Франклин, заключается именно в вас. К такому выводу мы пришли во время нашего пребывания в Лондоне. Многие рассказывали нам о том, как повлиял на вас собственный приезд в Англию. Вы прибыли туда как представитель колоний, оставаясь при этом роялистом, благожелательно настроенным к англичанам, признающим их власть и желающим только одного — чтобы они позволили мирно развиваться своим американским владениям. Вы уехали, разочаровавшись в этих воззрениях и сделавшись сторонником идеи независимости.

Поразмыслив над этим, мы пришли к выводу, что, сами того не ведая, шли по вашим стопам. В свое время мы приехали во Францию с желанием преподнести Мадагаскар королевской короне и с надеждой, что она будет уважительно относиться к своим новым подданным. И мы покинули Францию с глубоким убеждением, что только борьба и суверенитет позволят той земле сохранить свободу и человеческое достоинство. В итоге ваш пример может послужить всем, и мы подумали, что если есть народ, способный оказать этому острову бескорыстную помощь и поддержку, которая не будет лишь маской, скрывающей стремление к подчинению и захвату, то это именно ваш.

Вот так. Одним словом, мы здесь, чтобы организовать новую экспедицию на Мадагаскар. Она привезет на остров ремесленников, управленцев, земледельцев, которых там не хватает. Они обоснуются там, уважая существующие на острове законы. Как только это предприятие будет завершено, королевское правление Августа перестанет быть необходимостью и остров станет управляться силой собственной конституции, благодаря которой и аборигены, и приезжие будут совместно принимать решения.

Мы торжественно просим вас, господа, поддержать нас в этом начинании.

Франклин, слушая ее рассказ, оживился. Он не сводил с Афанасии глаз и закрывал их только для того, чтобы насладиться ароматом ее духов, который доносился до него, когда она подчеркивала свои слова грациозным жестом. Он уже собирался открыть рот, чтобы ответить, когда вставший Джефферсон заговорил первым:

— Мы благодарим вас за это предложение, мадам, и гордимся тем, что американская Декларация независимости смогла послужить примером для других народов. Однако вы должны принять во внимание, что наша революция еще очень молодая и хрупкая. Англия всячески пытается удержать свои права на колонии. Следует опасаться войны, и именно готовясь к ней, я и отправляюсь во Францию в поисках союзников.

Остров, который вы избрали своим домом, располагается в зоне, на которую у французов есть свои виды. Любое вмешательство с нашей стороны, имеющее целью помешать им, может расцениваться как недружественный жест, чего мы ни в коем случае не желаем. Поэтому я опасаюсь, что вы зря проделали весь этот путь.

Сначала Франклин слушал речь Джефферсона с почтительностью. Он не очень в нее вдумывался, слишком довольный приятным оживлением в своем доме. Но по мере того как слова Джефферсона проникали в его сознание, Франклин мрачнел.

— Как! — внезапно запротестовал он, не позволив новому послу завершить свою тираду. — Разве таков должен быть ответ, достойный нашей Родины? Мы зажгли в мире маяк, эта женщина права, маяк свободы. И мы никого не можем упрекать за то, что он пользуется им как ориентиром. Следует ожидать, что завтра многие другие присоединятся к нам или обратятся за помощью, чтобы и они, в свою очередь, могли добиться независимости.

В сущности, сам Мадагаскар не имел для Франклина никакого значения. Он видел в нем только первый акт новой истории, в написании которой сам принимал непосредственное участие. А главное, это происшествие всколыхнуло в нем злость на неблагодарных, сдавших его в архив после возвращения. Несколько дней назад они нанесли ему нестерпимое оскорбление: его, создавшего американскую почту, лишили ранее пожалованного освобождения от гербового сбора [50] Игра слов: гербовый сбор, или налог на приобретение недвижимости, оплачивался специальной маркой, похожей на почтовую. , которое, по его мнению, должно было действовать пожизненно.

— Боюсь, не смогу убедить вас в этом, как и во многом другом, — добавил он, сам не зная, говорит ли он о Мадагаскаре или о марках и гербовом сборе. — Но какая разница! Поскольку теперь мы свободная нация, то можем обратиться за поддержкой к всесильному правительству. Благодарение Богу, у нас не тирания, а мы больше не подданные. Когда народ чего-то хочет, он это берет.

Он дал знак Августу и Афанасии подойти к нему ближе. Взял их руки и крепко пожал:

— Я сам помогу вам. Если мое имя еще не пустой звук в этой стране, можете мне поверить: вы получите то, чего желаете. Вы увезете отсюда все, что вам требуется, и сделаете свободным народ, который вас избрал.

Сцена была трогательная, и даже Салли смягчилась, видя, какой энергией наполнила эта встреча старика.

Джефферсон пустил в ход весь свой дипломатический талант, который ему предстояло проявлять на новом поприще: он проигнорировал обиду и постарался сохранить лицо. Для него Франклин был уже прошлым. В данном случае он ошибался.

Он покинул дом патриарха, скрывая мелькнувшую на лице презрительную улыбку.

Август и Афанасия тоже решили уйти, прежде выпив со стариком по стаканчику бренди и провозгласив тост за свободу.

Оставшись наедине с Ричардом, Бенджамин Франклин отказался от ужина. Он впал в легкое оцепенение, исполненное волнений и грез, стараясь сохранить в себе свежесть аромата лилий и жасмина, исходивший от королевы Мадагаскара.

Были призваны слуги, они подняли его в кресле и перенесли на второй этаж. Час спустя он заснул счастливым.

Двадцать пятого октября тысяча семьсот восемьдесят четвертого года корабль «Интрепид», оснащенный двадцатью пушками и двенадцатью мушкетонами [51] Мушкетоны — небольшие орудия, бросавшие 250–300-граммовые ядра, впоследствии особый род короткоствольных ружей, стрелявших картечью. , покинул причал Балтимора.

Август Бенёвский с Афанасией и сыном были на борту. Судно зафрахтовала одна американская торговая компания. Вмешательство Франклина стало решающим в получении поддержки. Он сумел убедить коммерсантов, что независимость лишит их привилегий в колонии и внесет разлад в установившийся обмен со старой метрополией, а значит, они должны искать новых партнеров.

На долю «Интрепида» выпала миссия создать опорный пункт на восточном побережье Мадагаскара и наладить торговый обмен с Америкой.

К своему большому сожалению, Август не сумел завербовать в Америке плотников, каменщиков, кузнецов и виноделов, на которых он так рассчитывал, чтобы дать возможность Мадагаскару развиваться. Ему пришлось довольствоваться людьми, не внушающими особого доверия, которым он к тому же посулил обширные владения и благоденствие; они неизбежно будут разочарованы, не увидев всех этих благ. Впрочем, у него еще будет время на месте разобраться, чем их занять.