Жан-Кристоф Руфин - Кругосветное путешествие короля Соболя

Ламбуин велел принести в жертву быка, и началась долгая ночная трапеза у костров, во время которой каждый рассказывал о минувших годах. За долгими речами последовала новая клятва на крови. Все присутствовавшие вожди приняли в ней участие. Но одно происшествие, к которому в тот момент никто серьезно не отнесся, стало провозвестником грядущей трагедии. Два благородных секлава, утверждавших, что прибыли засвидетельствовать почтение Августу, сказавшись больными, не стали давать клятву.

Празднество было слишком бурным, и никто не обратил внимание на этот отказ. По распоряжению Ламбуина водка лилась рекой, и Август в середине ночи попросил одного из своих соратников, европейца по имени Пашке, доставить еще бочонок водки с корабля. Тот сел в шлюпку и погреб к «Интрепиду», стоявшему довольно далеко от берега. Однако вернуться он не успел, потому что перед самым рассветом неподалеку от лагеря раздались выстрелы. Позже, когда ситуация была снова взята под контроль, стало понятно, что два секлава, улизнув из лагеря, повели воинов своего племени в атаку на деревню.

Эта стычка не имела серьезных последствий для лагеря Ламбуина, если только не считать, что двое его людей погибли. Но она повлекла за собой крайне важное событие. На американском корабле, услышав выстрелы, подумали, что Август попал в засаду. На борту началась паника, и капитан отдал приказ спешно поднять якорь. Отправившийся за бочонком водки Пашке, сидя в шлюпке, с удивлением увидел в безлунной ночи, как огромный трехмачтовик уходит в морской простор. Он решил, что ему это привиделось, и стал грести сильнее, чтобы нагнать его. Однако дул ветер, корабль набирал скорость, и гребец потерял надежду добраться до него.

В конце концов Пашке бросил весла. Его лодка мягко покачивалась на почти неподвижной глади бухты. Он был суровым человеком, участвовавшим во многих сражениях. Но тут, в незнакомом месте, окруженном мрачным лесом, откуда доносились крики лемуров и попугаев, он почувствовал себя настолько потерянным, что вцепился обеими руками в уключины и заплакал.

Тем временем на суше нападение секлавов всех отрезвило. Предстояло занять позиции, сражаться, обезоружить племена, ставшие игрушкой в руках французов.

Август предложил Афанасии остаться вместе с Шарлем в стане Ламбуина. Отплытие корабля было ужасной новостью. Оно означало, что им придется биться, будучи прижатыми к неприступной стене, имя которой океан.

Прежде всего следовало связаться с большинством племен юга, среди которых у Раффангура было много союзников, по-прежнему преданных Августу. Затем из них и европейцев, которые решили в свое время остаться на острове, будет сформирован армейский корпус. Тогда они смогут атаковать Ангонтзи — место, где французы построили склады, служившее им опорным пунктом для торговли с туземцами.

Август оставил все свое военное обмундирование на борту — равно как и одежду Афанасии и Шарля. Он был в костюме дворянина и без оружия. Ламбуин преподнес ему в дар мушкет и кинжал. Август снял свои городские туфли и решил идти босиком. Он расстегнул рубашку и засучил рукава. Раффангур, прежде чем отправиться в поход, настоял на том, чтобы лично нанести на белое лицо Августа боевую раскраску, которая призвана была его защитить.

Шарль видел, что его отец собирается уходить в таком виде. Он подошел обнять его, и немного красной краски отпечаталось у него на щеке. Всю свою жизнь, через много-много лет после того, как след исчез, он как будто ощущал ожог на коже в этом месте.

Август поцеловал Афанасию. Это был долгий поцелуй, исполненный любви, хоть и болезненный из-за надвигающейся опасности. Оба они понимали, что в своих странствиях достигли того момента, когда продолжение, быть может, ждет их в ином мире.

Август покинул стан Ламбуина вместе с Раффангуром и сотней мальгашских воинов.

Погода была жаркой, небо безоблачным. Они шли вереницей через лес. Ноги Августа покрылись коркой грязи, которая отчасти их защищала. Каждый вечер они останавливались на ночевку в новой деревне, и жители приветствовали их появление радостными криками. И каждое утро они снова пускались в путь, уводя с собой новых воинов.

Однако, по мере того как они приближались к восточному побережью, прием, который им оказывали, становился все сдержаннее, хотя был все еще дружелюбным. Вожди племен, несмотря на свою лояльность к ампанскабе, тревожились, видя его столь слабым и во главе столь плохо вооруженной армии. Они полагали, что, если французам удастся отразить эту атаку, они потом обязательно обрушат свою месть на тех, кого сочтут соратниками Августа и Раффангура. И нелепо было укорять вождей за подобную осторожность. Уважая их нейтралитет, Август решил разбить недалеко от Ангонтзи собственный лагерь, отдельный от всех туземных поселений. Он приказал возвести редут с деревянным частоколом и земляными насыпями.

Это укрепление служило тыловой базой на то время, пока они вели наблюдение за оборонительными сооружениями французов и строили планы по их захвату. Задержка также должна была позволить воинам из других племен в большом количестве прибыть к ним и пополнить малочисленную армию.

К несчастью, Август не знал, что французы тоже не сидели сложа руки. Американское судно, на котором они прибыли, бросив его на берегу, отправилось за пополнением припасов в Ангонтзи. Капитан, свободный от обременительного присутствия Бенёвского, не имел никаких оснований опасаться французов. Кстати, те оказали ему прекрасный прием. Именно от него они и узнали о прибытии на остров бывшего посланника короля. Его репутация, несмотря на истекшее время, осталась прежней, поскольку правители Французского острова всячески ее поддерживали. Они ничего так не боялись, как его возвращения. Все начальники гарнизона в Ангонтзи получили приказ любой ценой не допустить, чтобы он ступил на берег Мадагаскара.

Вот почему, узнав от американцев о его возвращении, французы немедленно сформировали отряд из всех имевшихся воинских частей. Они подняли по тревоге племенных вождей, которые были вынуждены подчиниться по соображениям коммерческим и в зависимости от того страха, который французы смогли им внушить. Власти незамедлительно получали сведения о том, по какой дороге движутся Август и Раффангур и о силах, находящихся под их командованием.

Редут был сооружен всего за три дня до того, как французы узнали о его расположении. Теплая ночь была освещена светом походных костров. Лес полнился шелестом листьев и криками. Август сидел у разведенного огня вместе с Раффангуром и другими вождями. Люди из его отряда спали прямо на земле, подсунув под головы сложенные руки. Немногочисленные часовые несли караул, ничего не различая в обступившей их тьме.