Вячеслав Манягин - Грозный. Апология русского царя

Женщин же богатых мучил и не покоряющихся ему в котлах варил, и был страшен и грозен всем, и все боялись его и трепетали; ибо голос его звучал как львиный рык, и величием был как дуб, и крепок, и силен злобой своей, и речь была на удивление чистой и быстрой, а дерзновение и бесстыдство таковы, что никогда никого не боялся, но без сомнения нападал на всех и мучил без милости.

Того же лета [326]скорбели и печалились все люди, и придя все к великому князю Андрею Юрьевичу Боголюбскому, о бедах и о напастях своих плачуще.

Он же послал к Феодору епископу, говоря так: «Люди все скорбят и плачут, надо тебе переменить гнев на кротость и милость; и вот еще все церкви затворил, и нет в них богослужения, и чудотворный образ Пречистой Богородицы закрыл». Тот же не только князя обругал и обвинил, но и на Пречистую Богородицу хулу говорил. Князь же великий Андрей Юрьевич Боголюбский повелел его схватить, и послал его в Киев к преосвященному Константину митрополиту Киевскому и всея Руси. Митрополит же повелел его допросить о содеянных им злых делах; тот же гордостью превозносился, и неподобное говорил, и Закон божественный укорял [327], и на Самого Господа Бога и на Пречистую Богородицу хулу говорил. Константин же митрополит послал к нему, сказать: «Потому как от века нераскаявшиеся богохульники были побиваемы и в Моисееве законе не только богохульники, но и зло творящие убиваемы были [328], но и более того, и в Новом Завете богохульники от святых апостолов и от святых отцов смерти предавались [329]; так же и тебя, не кающегося, надо смерть придать; ибо сказал Господь: «Горе тому человеку [330], через которого соблазн приходит, и если кто соблазнит единого от малых сих, верующих в Меня, много ему лучше, если повесится камень от жернова на шее его, и утоплен будет в море; подумай о себе и покайся». Тот же еще больше разъярился, и неподобное и богохульное говорил, и так пребывал без покаяния весь год.

Митрополит же послал к нему, говоря так: «На Господа Бога, и на Пречистую Богородицу и на всех святых ты сказал хулу, так же и Божий Закон оскорбил, и множество человек замучал, и так гласит Божий Закон: каким же судом судите [331], таким и вас осудят, и какой мерой мерите, такой и вам воздастся, и осудится без милости [332]не сотворивший милости». И повелел ему язык урезать, как злодею и еретику, и руку правую отсечь и очи вынуть, и так смерти предал его, по Евангельскому суду, который гласит: если кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, лучше ему повесить камень мельничный на шею и быть утопленным в море.

В то же лето приходили князья половецкие [333]со множеством воинства на Русь и многих христиан пленивши, возвратились восвояси.

В то же лето ходили новгородцы на чудь [334]и победили их и с полоном и многим богатством возвратились восвояси.

В то же лето шел Даньслав Лазутинич [335]из Новгорода на Двину дань собирать по новгородскому обычаю, а с ним пятьсот человек, и встретился с суздальцами и рязанцами на Белом озере [336], и было их семь тысяч триста человек. И вступил с ними в бой, и пало тогда суздальцев тысяча триста человек, а новгородцев только пятьдесят, и взял с заволоченян дань, и вторую – с суздальцев и рязанцев.

И с того времени Великий князь Андрей разгневался на Новгород и собрал большое войско, и послал сына своего Мстислава [337]к Новгороду со всею суздальской силой, и с ним смоленские князья Роман и Мстислав, и князья муромские и рязанские, и иные многие князья, и торопчане, и полочане [338], мало что не вся земля Русская объединилась, одних князей было тогда 72; а в Новгороде был тогда князь Роман [339], сын Мстиславов, внук Изяслава, правнук Мстислава, праправнук Владимира Мономаха.

Пришли в землю Новгородскую и много зла сотворили, села взяли и пожгли, и людей посекли, и имущество и скот захватили.

И пришли к городу, новгородцы же поставили острог вокруг всего Новгорода [340]; и приступили суздальцы со всеми князьями, и было множество сражений, горожане же стойко бились на стенах.

И три дня от обоих многие посланники сходились, чтобы примириться, и ничего мирного и любовного не сотворили; святительский же престол содержал тогда в Великом Новгороде чудотворивый Иван [341], которого прежде звали Ильей, его же за премногую добродетель и преосвященный митрополит Иван Киевский и всея России архиепископским саном почтил, ибо прежде него в Новгороде были епископы; посадник же был тогда Андрей Якунович [342].

И тогда эти архиепископ Иван, вместе с ним и князь их Роман Мстиславичь, и посадник Якун Андреевич и со всенародным множеством в печали великой молящиеся Богу и пречистой Богородице о спасении града их. В третью же ночь святой епископ Иван, стоящий и молящийся перед образом Господа нашего Иисуса Христа, ужаснулся, слыша глас, глаголящий ему так: иди в церковь святого Спаса на Ильину улицу [343], и возьми икону святой Богородицы [344], и поставь ее на стену против ратных. Архиепископ же, слыша необычный глас, всю нощь без сна пребывал, молясь святой Божией Матери.

Наступило утро, и созвал собор, и поведал пред всеми как слышал, и все вкупе прославили Бога. И послал архиепископ архидиакона своего с клириками святой Софии, и повелел принести на собор святую ту икону Богоматери.

Архидиакон же, войдя в церковь, и поклонясь пред иконою святой Богородицы, и хотел взять ее, но не сдвинулась икона с места своего; архидиакон же пошел и поведал архиепископу случившееся.

Архиепископ же со всем священным собором немедленно отправился, и, придя в церковь святого Спаса, тут же встал пред иконой святой Богородицы, и, преклонив колени, начал молиться, так говоря: «О премилостивая Госпоже дево Владычице пречистая Богородице! Ты еси заступница и упование наше, и надежа непостыдная граду нашему, стена, и покров и прибежище христианом; на тя бо надеющеся, Госпоже, и мы грешнии молимся Сыну твоему и Богу нашему; не предаи же нас в поругание ратующим нас, услыши плач людии своих, и приими молитву раб своих, и избави нас, Госпоже, и град нашь от сопостат [345]наших и от всякаго зла». Так помолившись, начал петь молебны [346]и канон пресвятой Богородице [347], и после шестой песни, когда произносил кондак [348]заступнице христиан, в это время двинулась икона сама; народ же, видевши это, со слезами взывал: «Господи помилуй!» Архиепископ же Иван принял икону своими руками, и передал ее двум диаконам, и понесли ее перед ним, а сам он вслед ее пошел со всем священным собором, совершающим молебный канон; народ же теснился следом за ними.

И вознесли икону на острог, там, где ныне монастырь и церковь святой Богородицы на Десятине [349]; новгородские же люди за острогом не могли стоять, но только плакали, каждый предвидя погибель свою, потому что суздальцы и улицы разделили на каждый город [350].