Александр Широкорад - Секретные операции царских спецслужб. 1877-1917 гг.

28 июля на мосту через Обводный канал Созонов бросил бомбу в карету Плеве. От полученных ранений министр скончался на месте. На месте преступления были задержаны Сикорский и Созонов. Суд приговорил Сикорского к 20-летней ссылке и каторжным работам, а Созонова – к бессрочной каторге. Каляеву и Боришанскому удалось скрыться.

После убийства Плеве авторитет партии социалистов-революционеров вырос. В партийную кассу стали поступать щедрые пожертвования от сочувствующих, партия пополнялась новыми членами. 15 июля 1904 г. было выпущено воззвание «Ко всем гражданам цивилизованного мира» на французском языке: «Вынужденная решительность наших средств борьбы не должна ни от кого заслонять истину: сильнее, чем кто бы то ни был, мы во всеуслышание порицаем, как это всегда делали наши героические предшественники «Народной воли», террор как тактическую систему в свободных странах. Но в России, где деспотизм исключает всякую открытую политическую борьбу и знает только один произвол, где нет спасения от безответственной власти, самодержавной на всех ступенях бюрократической лестницы, – мы вынуждены противопоставить насилию тирании силу революционного права».

В августе 1904 г. эсеры приняли новый устав. Согласно ему БО полностью контролировалась Комитетом Боевой организации. Естественно, главой комитета стал Азеф, а его заместителями – Савинков и Швейцер.

Лакомым кусочком для террористов стал великий князь Сергей Александрович. Дядя царя с 1891 г. был московским генерал-губернатором. Именно его все считали виновником трагедии на Ходынском поле в ходе коронации Николая II. Общественность требовала его отставки, а царь в ответ назначил его еще и командующим войсками Московского военного округа.

Дело в том, что Сергей Александрович был женат на Елизавете, старшей сестре императрицы Александры Федоровны. Кстати, именно эта супружеская пара сыграла решающую роль в устройстве брака цесаревича и принцессы Алисы Гессенской.

Тем не менее брак Елизаветы и Сергея был неудачным. Многие современники и ряд историков, включая В. Балязина, говорят о «пристрастии Сергея Александровича к особам иного пола».

Министр иностранных дел В.Н. Ламсдорф 26 апреля 1891 г. записал в своем дневнике анекдот: «Москва стояла до сих пор на семи холмах, а теперь на одном бугре». На тогдашнем сленге «бугор» означало «гомосексуалист», созвучное французскому слову «bugr’e».

5–6 декабря 1904 г. в Москве прошли массовые студенческие демонстрации. Незадолго до этого подобные демонстрации в Петербурге были разогнаны. Московский комитет партии эсеров распространил заявление с угрозами в адрес великого князя и петербургского градоначальника Д.Ф. Трепова: «Московский комитет партии социалистов-революционеров считает нужным предупредить, что если назначенная на 5 и 6 декабря политическая демонстрация будет сопровождаться такой же зверской расправой со стороны властей и полиции, как это было еще на днях в Петербурге, то вся ответственность за зверства падет на головы генерал-губернатора Сергея Александровича и полицмейстера Трепова. Комитет не остановится перед тем, чтобы казнить их».

После этого Сергей Александрович переехал из своего дворца на Тверской площади в Нескучный дворец. Но и там великий князь не чувствовал себя в безопасности и 10 января 1905 г. переехал в Кремль в Николаевский дворец.

В начале февраля 1905 г. Савинков привез террористку Дору Бриллиант и динамит в Москву. Террористы планировали убить князя у Большого театра, где в тот день должно было состояться представление в пользу Красного Креста, который находился под покровительством супруги Сергея Александровича. Исполнителями были назначены Каляев и Куликовский. Первый встал у здания городской думы на Воскресенской площади, а второй – в проезде Александровского сада. Теперь обе дороги к Большому театру из Кремля были перекрыты. Савинков стоял недалеко от Каляева и наблюдал, как тот, увидев карету, бросился к ней и уже занес руку с бомбой, но тут же опустил. Позже выяснилось, что Каляев увидел в карете кроме князя еще и его супругу с детьми и не стал бросать бомбу.

Замечу, что после этого случая охрана стала использовать детей в качестве живого щита при всех официальных поездках царя по городам, а в ряде случаев и при передвижениях генерал-губернаторов и министров. Разумеется, речь шла не об их детях, а о гимназистах, курсистах и т. д., которых шпалерами выставляли в первом ряду следования кортежа с высочайшими персонами.

4 февраля 1904 г. в центре Московского Кремля на Арсенальной площади в карету московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича бросили бомбу. Сергей был буквально разорван в клочья. По сему поводу в свете шутили, что великий князь впервые в жизни пораскинул мозгами. Исполнитель Иван Каляев, сын полицейского офицера, был членом Боевой организации эсеров и выполнял приказ ее главы Евно Азефа.

В 1906 г. Азеф организовал два покушения на нового московского губернатора адмирала Ф.В. Дубасова. Однако оба покушения не удались, и не в последнюю очередь из-за информации от той же Зинаиды Жученко. Так уж получилось, что оба знаменитых сексота не знали друг друга и работали вразнобой.

Как видим, из агента-осведомителя охранка превратила Азефа в активного пропагандиста террора и лидера террористической организации. Если говорить прямо, то полиция сама организовала террор. Руководимая Азефом Боевая организация партии социал-революционеров якобы по соображениям конспирации фактически была выведена из-под контроля ЦК партии эсеров и представляла независимую жестко централизованную тайную группу. ЦК партии эсеров, как, впрочем, и сама партия, стал фактически службой тыла Боевой организации. Они доставляли деньги, оружие и фанатично преданных делу революции резервистов. В самой же Боевой организации признавалась власть только одного человека – ее руководителя Евно Фишелевича Азефа. Он, и только он, отдавал приказы об очередных терактах.

Азеф пользовался неограниченным авторитетом в ЦК партии эсеров, все сомневающиеся немедленно объявлялись провокаторами.

Борьбу же с Азефом начали наиболее дальновидные чины полиции, у которых чувство омерзения смешивалось с тревогой за дальнейшую судьбу государства.

В 1906 г. М.Е. Бакай, чиновник для особых поручений при Министерстве внутренних дел, вступил в контакт с В.Л. Бурцевым – историком революционного движения.

Бакай знал о существовании крупного агента Раскина в Боевой организации эсеров. Он подозревал Азефа, но неопровержимых доказательств у него не было.

В 1908 г. подробные сведения об Азефе Бурцеву сообщает А.А. Лопухин, бывший директор Департамента полиции. Еще в мае 1902 г. при вступлении в должность директора департамента Лопухин получил записку заведующего заграничной агентурой Рачковского с просьбой выдать ему 500 рублей для передачи через своего секретного агента Боевой организации эсеров на изготовление бомб. Представим себе, насколько дико было читать подобное отпрыску старинного боярского рода, состоявшего в родстве с царями, выпускнику юридического факультета Московского университета. Но Лопухин стерпел. Другой вопрос, что он робко пытался протестовать, направив в Комитет министров служебную записку, в которой доказывал, что «борьба с крамолой одними полицейскими методами была бессмысленной».