Генри Хаггард - Полковник Кварич

На следующий день после того, как Гарольд Кварич сделал Иде предложение, Эдвард Косси вернулся в Бойсингем. Его отец настолько оправился от удара, что, в конце концов, согласился отпустить его от себя, главным образом, вняв доводам о том, что филиалы банка «Косси и сын» страдают от отсутствия его отпрыска.

– Что ж, – сказал он своим высоким пронзительным голосом, – дело есть дело, и оно требует к себе внимания, возможно, тебе лучше уехать. Принято говорить о мимолетном характере вещей, но есть одна вещь, которая никогда не меняется, и это деньги. Деньги бессмертны, люди приходят и люди уходят, но деньги вечны. Хи-хи! Деньги – это горшок с медом, а люди – мухи. Некоторые наедаются им сполна, у некоторых слипаются от него крылья, но мед всегда в горшке, так что не обращай внимания на мух. И не обращай внимания на меня. Поезжай и займись медом, Эдвард.

Потому что деньги – это мед, и они любят счет. Неплохая рифма, не так ли? И, кстати, послушай, если у тебя появится шанс, – а для людей, у которых много денег, мир полон шансов, – не забудь выплатить половину долга этому полковнику – как его там? – Кваричу. Он дурно обошелся с нашей семьей. Из-за него твоя бедная тетя Джулия в данный момент находится в сумасшедшем доме и является для нас постоянным источником расходов.

И Эдвард попрощался со своим уважаемым родителем и ушел. По правде говоря, он не нуждался в каких-либо увещеваниях мистера Косси-старшего, чтобы подложить полковнику Кваричу свинью, как только ему представится такая возможность. В своих многочисленных любовных письмах миссис Квест несколько раз, хотя вероятно, по собственным причинам, выдала ему полное и яркое резюме местных сплетен о полковнике и Иде. По ее словам, согласно общему мнению, те были помолвлены. Надо сказать, что отсутствие никоим образом не охладило страсти Эдварда к мисс де ла Молль, причем страсть эта была по-своему довольно искренней. Более того, чем дольше он находился вдали от нее, тем сильнее росла эта страсть, а вместе с ней росла и ревность. Да, у него имелось подразумеваемое обещание Иды, что она выйдет за него замуж, если он того потребует, однако он на это не рассчитывал. Отсюда его желание поскорее вернуться в Бойсингем.

Выехав из Лондона дневным поездом, он прибыл в Бойсингем около половины шестого и, в соответствии с уже имеющейся договоренностью, отправился на ужин к Квестам. Придя туда, он застал Белль одну в гостиной, потому что ее муж, вернувшись поздно, все еще переодевался. К вящему облегчению Эдварда, он не смог поговорить с ней наедине, так как в комнате находился слуга, пытавшийся разжечь камин, который упорно отказывался разгораться. Ужин прошел в спокойной обстановке, хотя на лице дамы было зловещее выражение, которое, – а Эдвард был знаком с этими признаками женской погоды, – не предвещало ничего доброго. Однако сразу после ужина мистер Квест откланялся, сказав, что пообещал посетить благотворительный концерт, где будут собирать деньги на восстановление поврежденного шпиля приходской церкви, и Эдвард остался наедине с Белль.

И тогда ее сдерживаемая до этого момента страсть вырвалась наружу. Белль щедро осыпала его своей любовью. Она сказала ему, что пока он отсутствовал, ее жизнь была пустой, лишенной смысла. Она упрекнула Эдварда в краткости и холодности его писем и далее в том же духе, к какому он давно привык, и, если сказать по правде, от которого тот жутко устал. Он и так был не в лучшем своем настроении, и сегодня ее излияния как никогда утомляли его.

– Довольно, Белль, – сказал он в конце концов, – ради бога, будь немного разумнее. Пойми, ты уже не слишком молода для подобного рода глупостей.

Белль вскочила и встала перед ним. Ее глаза горели, грудь вздымалась от ревности и гнева.

– Что ты хочешь сказать? – спросила она. – Ты устал от меня?

– Я этого не говорил, – ответил он, – но поскольку ты первая затронула эту тему, я вынужден сказать тебе, что, по-моему, все это зашло слишком далеко. Если это не остановить, не сомневаюсь, нас обоих ждет катастрофа. Я уверен, что твой муж что-то подозревает, и, как я говорил тебе не раз, если это однажды дойдет до ушей моего отца, он лишит меня наследства.

Пока он не закончил, Белль стояла неподвижно. Она приняла свою любимую позу – скрестила руки за спиной, а ее милое детское личико было спокойным и очень бледным.

– Зачем оправдываться и говорить мне, что это неправда, Эдвард? – сказала она. – Мужчина, который любит женщину, никогда не говорит подобным образом; благоразумие приходит с усталостью, а мужчины когда им больше нечего заполучить, становятся осмотрительны. Ты устал от меня. Я вижу это давно, но, как слепая дурочка, я старалась не верить этому. Не слишком большая награда для женщины, отдавшей всю свою жизнь мужчине, но, возможно, это самое большее, на что она может рассчитывать, и я не хочу быть несправедливой по отношению к тебе. В первую очередь это моя вина. Мы никогда не должны делать ложных шагов, кроме как по собственной воле.

– Ну, хорошо, – сказал он нетерпеливо, – что из этого?

– Только это, Эдвард. У меня все еще есть остатки гордости, и, поскольку ты устал от меня, что ж, уходи.

Он изо всех сил пытался это предотвратить, но как ни старался, его лицо выдало облегчение. Увидев это, Белль пришла в бешенство.

– Нехорошо выглядеть таким счастливым, Эдвард. Это просто неприлично, и, кроме того, ты не услышал всего, что я хочу сказать. Я знаю, что всему этому причиной. Ты влюблен в Иду де ла Молль. И вот здесь я подвожу черту. Ты можешь оставить меня, если хочешь, но пока я жива, ты никогда не женишься на Иде. Я тебе этого не позволю. Ибо я этого не переживу. Кроме того, как мудрая женщина, она хочет выйти замуж за полковника Кварича, который стоит вас двоих, Эдвард Косси.

– Я не верю в это, – ответил он. – И какое право ты имеешь говорить, будто я влюблен в мисс де ла Молль? И даже если я влюблен в нее, как ты можешь помешать мне жениться на ней, если я захочу это сделать?

– Попробуй, и тогда увидишь, – ответила она с усмешкой. – А теперь, когда занавес опустился и между нами все кончено, лучшее, что мы можем сделать, – это потушить свет и лечь спать. – И она снова рассмеялась и изобразила игривый книксен. – Спокойной ночи, мистер Косси… спокойной ночи и прощайте.

Эдвард протянул руку.

– Не надо, Белль, – сказал он, – давай расстанемся по-хорошему.

Она покачала головой и снова убрала руки за спину.

– Нет, – ответила она, – я не возьму твоей руки. По своей собственной воле я больше никогда не прикоснусь к ней снова, ибо для меня это как рука мертвеца. Прощай еще раз. Я говорю прощай тебе, Эдвард, и всему тому счастью, которое у меня когда-либо было. Я построила мою жизнь на любви к тебе, ты же разбил ее, как стекло. Я не упрекаю тебя. Ты следовал за своей натурой, я же должна следовать за моей, и со временем все уладится… в могиле. Я больше не побеспокою тебя, при условии, что ты не станешь пытаться жениться на Иде, ибо этого я не вынесу. А теперь ступай, потому что я очень устала. – И, повернувшись, она позвонила в колокольчик, чтобы горничная проводила его до двери.