Генри Хаггард - Полковник Кварич

Через минуту Косси ушел. Дождавшись, когда входная дверь закрылась за ним, Белль дала выход своему горю. Бросившись на диван, она закрыла лицо руками и горько разрыдалась, оплакивая и прошлое, и долгие годы одиночества, которые ждали ее впереди. Бедная женщина! Какова бы ни была мера ее греха, он наверняка настиг ее, ибо, в конце концов, наши грехи всегда настигают нас. Она любила этого мужчину любовью, не имевшей себе равных в сердцах порядочных и воспитанных женщин. Она так и не дожила до того момента, когда эта роковая страсть завладела ею, и теперь, когда объект любви покинул ее, ее сердце как будто умерло внутри нее. За эти короткие полчаса она настрадалась больше, чем многие женщины за всю свою жизнь. Но пароксизм прошел, и она поднялась, бледная и дрожащая, стиснув зубы и сверкая глазами.

– Ему желательно быть осторожным, – сказала она себе. – Да, он может уйти, но если он попытается жениться на Иде, я сдержу свое слово… как в том, что касается его, так и ее.

Когда на следующее утро Эдвард Косси задумался о своем положении, а сделал он это вполне серьезно, то нашел его весьма неудовлетворительным. Начнем с того, что он вовсе не был бессердечным человеком, и такой сцены, какую он пережил прошлым вечером, было вполне достаточно, чтобы расстроить его нервы. Одно время, во всяком случае, он был сильно привязан к миссис Квест; но в отличие от нее, никогда не пылал к ней страстью. И все же он любил ее, и если бы мог, то вероятно, женился бы на ней. Даже сейчас он был привязан к ней и был бы рад остаться ее другом, если бы она ему позволила. Но затем ее истерики начали утомлять его, он же со своей стороны постепенно проникся любовью к Иде де ла Молль, но когда он пытался отступить, Белль выходила вперед, и, наконец, все закончилось так, как было описано выше.

Ему было также по-своему ее жаль. Он понимал, как глубоко она к нему привязана, хотя при этом, вероятно, даже не осознавал степень ее страданий, ибо ни мужчины, ни женщины, которые умышленно либо иным образом причинили представителю противоположного пола сильную душевную боль, почти никогда этого не осознают. Как правило, они измеряют эту боль глубиной своей собственной, и потому склонны делать ошибочные выводы. Конечно, это относится к случаям, когда вся подлинная страсть свойственна одной стороне, а безразличие или сравнительное безразличие – другой; ибо там, где чувства взаимны, терзания будут одинаково глубоки.

В любом случае, Эдвард Косси обладал довольно чувствительной натурой и остро переживал разрыв с миссис Квест. Не исключено, что он куда сильнее переживал то, как это произошло, нежели сам факт расставания. Имелось и еще одно соображение. Да, он был свободен от обязательств, что само по себе уже огромное облегчение, но свобода эта носила условный характер. Белль в самых решительных тонах угрожала ему неприятностями, если он попытается осуществить свою заветную цель – жениться на Иде, что Белль не замедлила угадать. По какой-то тайной причине, – по крайней мере, она казалась ему тайной, – идея этого союза была ей особенно неприятна, хотя, несомненно, истинное объяснение состояло в том, что Белль считала, причем, небезосновательно, что ради женитьбы на Иде Эдвард готов ее бросить. Для Эдварда вопрос состоял в том: попытается ли Белль осуществить свою угрозу?

Он с трудом представлял себе, какие шаги она могла для этого предпринять, понимая, что любые такие шаги непременно повлекут за собой ее разоблачение. Более того, какая ей самой была бы от этого польза, ведь в таком случае он был бы потерян для нее навсегда. Эдвард серьезно не верил, что она решится на нечто подобное. Одно дело, когда женщина выкрикивает подобные угрозы в агонии ревности, и совсем другое – хладнокровно выполнить их. Глядя на это с точки зрения мужчины, он искренне сомневался, что когда настанет подходящий момент, она осмелится предпринять такой шаг. Увы, он совершенно забыл, насколько сильнее буря страсти овладевает сердцем влюбленной женщины, а не сердцем мужчины, и сколь безрассудным ко всем последствиям порой становится ее сердце. Ибо есть женщины, у которых все сгорает в этом белом пламени мучительной ревности, – честь, долг, совесть, религиозные заповеди, – а Белль Квест была именно такой женщиной.

Но об этом Эдвард не знал, и хотя он осознавал риск, он не видел для себя достаточных оснований остерегаться ее мести. Ибо день ото дня в нем росло желание сделать Иду своей женой, пока, наконец, не завладело его телом и душой. Долгое время это намерение тлело в его груди, пока известие о том, что полковник Кварич опередил его, не раздуло это пламя. Ида всегда присутствовала в его мыслях. Даже ночью он не мог избавиться от нее, ибо когда он спал, она, прекрасная и темноглазая, крадучись проникала в его сны. Она была его раем, и имейся у него лестница, по которой он мог бы туда подняться, он бы, не раздумывая, сделал это. И поэтому Эдвард сжал зубы и поклялся, что, несмотря на любые угрозы со стороны миссис Квест, он бросит жребий и победит, даже если для этого ему придется подтасовать кости.

Пока он так размышлял, стоя у окна и глядя на рыночную площадь тихого крошечного городка, он внезапно увидел Иду. Та одна ехала в своей бричке. День был ветреный, дождь хлестал ее по щекам, ветер трепал пряди каштановых волос. Конь упрямо тянул бричку вперед. Гордое лицо Иды было хмурым: все ее силы были сосредоточены на том, чтобы не дать коню пуститься вскачь. Никогда еще Эдвард Косси не видел ее такой красивой как в эти минуты. При виде Иды сердце его быстро забилось, а любые сомнения, каковые еще могли у него оставаться, мгновенно исчезли. Да, он напомнит ей о ее обещании выйти за него замуж.

Вскоре бричка подъехала к его двери, и сидевший сзади мальчик спешился и позвонил в звонок. Эдвард отошел от окна, гадая, что это может быть.

– Передай, пожалуйста, эту записку мистеру Косси, – сказала Ида, когда дверь открылась, – и попроси его отправить ответ. – И с этими словами она развернулась и уехала.

Записка была от сквайра. Запечатанная его большой печатью (сквайр, как человек старомодный, всегда по старинке запечатывал свои письма), она содержала приглашение на завтрашнюю охоту.

«Джордж хочет, чтобы я подгонял куропаток, – говорилось в самом конце послания, – и прочесал одно-два небольших прикрытия. Кроме вас и Джорджа, будет только полковник Кварич, но я надеюсь, что у вас будет довольно напряженный день. Если я не получу от вас ответ, я буду считать, что вы приедете, так что не сочтите за труд написать мне».

– О да, я поеду, – сказал Эдвард. – Черт бы побрал этого Кварича! Во всяком случае, я покажу ему, как надо стрелять. А заодно расквитаюсь с ним за мою тетку.