Максим Оськин - Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Это решение, принятое пусть даже и под сильным огнем, против которого русские легкие 3-дюймовые орудия были бессильны бороться, в сложившейся оперативной обстановке не может быть ничем оправдано. Хотя русская 24-я пехотная дивизия Н.П. Рещикова была выбита со своих позиций именно огнем немецких тяжелых батарей, имевших по 30 стволов на километр фронта. В психологическом отношении огонь тяжелых гаубиц также был исключительно сильным средством воздействия на психику человека, столкнувшегося впервые с такой мощью – об этом упоминают все участники войны.

Участник Восточно-Прусской наступательной операции, командовавший 2-м батальоном 5-го пехотного Калужского полка 2-й пехотной дивизии 23-го армейского корпуса, так говорит о действии германской тяжелой артиллерии в бою 14 августа у деревни Янушкау: «Люди, не привыкшие к шуму и разрушительному действию тяжелых снарядов, вначале ошалели и начали бросаться то вправо, то влево, не отдавая себе отчета в том, что они делают. Даже и среди некоторых офицеров было замешательство… Весь наш обоз 1-го разряда попал под артиллерийский огонь и был разбит вдребезги. Много было убитых и раненых» [163] Бучинский Ю.Ф. Танненбергская катастрофа. София, 1939. С. 18. . Но в любом случае, при каком бы то ни было огне врага, 1-й армейский корпус не имел права отступать: он должен был умереть, но дать армии время для выигрыша операции. И войска были готовы к этому: непрестанные контрудары русских останавливали немецкий натиск.

Здесь свою роковую роль сыграла сама личность комкора-1: Л.К. Артамонов на следующий день, 14-го числа, после боя в Уздау, приказал отступать за Сольдау, разграбленный солдатами [164] ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 341. Л. 191. . Иными словами, усилия войск корпуса, столь превосходно показавших себя в первых боях, были сведены на нет одним-единственным приказом комкора, который стал ключевым для исхода всей армейской операции. Во многом такой приказ диктовался потерей управления: сообщения участников войны говорят о том, что вместо осуществления руководства боем комкор-1 на автомобиле разъезжал по войскам, подбирая раненых и лично эвакуируя их в тыл. Начальник штаба корпуса был тяжело болен. Поэтому-то русские дивизии и полки дрались разрозненно и каждый сам за себя.

В этот день немцы с удвоенной энергией атаковали 1-й русский армейский корпус. Русские упорно оборонялись: горящий Уздау был взят немцами только к полудню. На ряде участков неприятель был не только отбит, но и опрокинут, невзирая на чрезвычайное содействие тяжелых гаубиц. И тут, совершенно неожиданно для многих, во втором часу дня дивизии корпуса получили приказ на отступление. Как говорит А.А. Свечин: «Командир 1-го русского корпуса, принимая 14 августа 1914 г. решение отвести свои расстроенные войска назад, из их скученного положения, где они находились под ударами противника, тактически действовал правильно, но совершал стратегическое предательство, так как открывал неприятелю сообщения самсоновской армии» [165] Цит. по: Стратегия в трудах военных классиков. М., 2003. С. 21. .

Понятно, что в ключевой момент развития операции штаб армии должен знать обо всех намерениях и, тем более, действиях вверенных ему войск. Тем более – тех войск, от стойкости которых зависит успех всей операции и судьба целой армии. Однако командарм-2 А.В. Самсонов не получил от Артамонова своевременных сообщений о начале отступления 1-го корпуса за Сольдау, даже «таких, которые давали бы основание предполагать самую возможность отступления». Напротив, генерал Артамонов, уже отходя через мосты в Сольдау, уверял командарма в своей надежности.

Самсонов узнал об отступлении 1-го корпуса от прибывшего в Нейденбург командира 2-й бригады 6-й кавалерийской дивизии Н.А. Штемпеля только лишь вечером, спустя несколько часов после начала отхода. Артамонов приблизительно в 14.00 вновь сообщил в штаб армии, что будет «стоять как скала», и через несколько минут приказал начинать отход. Офицер-кавалерист писал, что «у немцев великолепная артиллерия. Она не подпускает нас ближе 8—10 верст, так что пехоте и нашей коннице не приходится ходить в атаку и быть в ружейной перестрелке» [166] ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 338. Л. 36. .

Один лишь этот факт говорит о качестве подбора военачальников накануне Первой мировой войны. И только в 18.0 °Cамсонов узнал о том, что тыл центра 2-й армии обнажен и враг движется на Нейденбург. Возвращать 1-й корпус было уже слишком поздно: немцы уже бросились вперед. Характерно, что приказ Артамонова об отходе был отдан в тот момент, когда 22-я пехотная дивизия А.А. Душкевича теснила противостоявшие ей войска противника. Неудивительно, что прикрытие отступления корпуса всецело легло на эти войска – в частности, до последней возможности прикрывал общий отход 85-й пехотный Выборгский полк полковника П.Н. Сивицкого.

Точно так же были дезориентированы штаб Северо-Западного фронта и Ставка. Напомним, что в этот момент в Ставке строили планы по переброске корпусов 1-й армии к Варшаве для действий на левом берегу Вислы, а штаб фронта «подгонял» выдохшийся центр 2-й армии вперед, еще глубже вталкивая его в ловушку. Никто и не мог предположить, что Л.К. Артамонов, при любом раскладе сил и неравенстве в них с противником, отойдет прямо на юг, оголив фланг центральной группировки, и позволит немцам броситься в тыл всей 2-й армии. То есть, как показано выше – отойдет не к плечу 2-й армии, на восток, а от него – на юго-юго-запад. Накануне рокового события, 13-го числа, начальник штаба Северо-Западного фронта В.А. Орановский сообщал генерал-квартирмейстеру Ставки Ю.Н. Данилову, что «задача Артамонову – остановить во что бы то ни стало наступление противника на наш левый фланг и тыл».

Бесспорно, что полки 1-го армейского корпуса, выдержавшие день боя с тяжелой артиллерией неприятеля, были сильно потрепаны. Расстреливая русских из зоны, находившейся вне досягаемости русской артиллерии, немцы подрывали моральный дух солдат и офицеров. Удары тяжелой германской артиллерии в начале войны в принципе деморализовывали своих врагов. Генерал Головин цитирует воспоминания французского лейтенанта, в первом же сражении испытавшем на себе действие неприятельских гаубиц: «Невозможно выяснить, кто же дал приказания об отходе… Это крещение чемоданами [тяжелыми снарядами]. Нас предупредили, что впечатление от них сильное, но все-таки трудно было ожидать, что произойдет такая ерунда… При первых же тяжелых снарядах вся наша первая линия отступила в беспорядке» [167] Цит. по: Головин Н.Н. Наука о войне: избранные сочинения. М., 2008. С. 75. . Русские же целый день упорно оборонялись, временами переходя в контратаки.