Бернард Корнуэлл - Война волка

– Откуда ты знаешь? – спросил я, все еще отказываясь поверить в эту новость.

– Я служанка в господском доме. Ты бы удивился, узнав, какие вещи приходится нам слышать. Нас не замечают, если не считать, что мы подаем им еду, эль, и не только.

– Кто его пригласил? – спросил я, хотя уже знал ответ. Тамвеортин, подобно Глевекестру, Винтанкестеру или Лундену, один из немногих бургов, где король мог обрести столь любимую им роскошь.

– Король Эдуард, ясное дело, – подтвердила Мус. – Он решил, что королю Сигтригру следует присутствовать на пасхальном витане, так что ты пробудешь тут еще по меньшей мере неделю и у тебя будет время поговорить с Винфлэд.

Я с рыком вскочил. Какая наглость со стороны Уэссекса! Единственная причина, по которой Эдуард мог пригласить Сигтригра на заседание витана, – это потребовать от него вассальной клятвы! Публично унизить его и сделать карманным королем!

– Он не приедет, – сердито заявил я.

– Эдуард?

– Сигтригр. Он не приедет.

– Господин, а если приедет, ты поговоришь с Винфлэд? – Она помедлила. – Пожалуйста. Ради меня.

– Ради тебя, Мус, я соглашусь, – буркнул я. – Но мы все-таки выступаем в Эофервик через два дня.

– Почему?

– Потому что Сигтригр не захочет покориться Эдуарду.

Но к ночи прибыл гонец от Этельстана.

Послание подтверждало, что Этельстан явится на витан в Тамвеортине и милостью Божией король Сигтригр Нортумбрийский принял приглашение короля Эдуарда. Оно заканчивалось призывом ко всем священникам, монахам, монахиням и мирянам Мамесестера помолиться о даровании мудрости участникам собрания.

Выглядело так, словно Сигтригр готов опуститься на колени, а мне придется поговорить с Белкой.

Существуют два способа повесить человека: быстрый и медленный. Первый означает милосердную смерть, а второй вызывает мучительную пляску.

Наутро после нашего приезда Осферт вершил суд в большом зале Мамесестера, мрачном и темном здании из дуба и с соломенной кровлей, на римском каменном основании. Подсудимых было мало, большей части из них предъявили обвинение в воровстве и приговорили к порке на площади между господским домом и новой церковью. Отец Ода обещал помолиться за каждого из них, хотя от молитвы мало проку, когда плеть сдирает кожу с костей.

Последними предстали перед судом шестеро данов, включая Хергильда, оказавшегося коренастым краснолицым человеком средних лет. Их обвинили в краже скота и в насилии. Потом спросили, признают ли они себя виновными. Единственным ответом стал плевок, который один из подсудимых сцедил на пол. Отец Ода выступал в качестве толмача, и, когда Осферт объявил всех шестерых виновными, поп предложил им возможность креститься, но они не поняли смысла предложения.

– Вас омоют, – пояснил священник-датчанин. – И вы предстанете перед правосудием Господа всемогущего.

– Ты про Тора говоришь? – уточнил Хергильд.

Другой норманн спросил, означает ли правосудие христианского бога, что им сохранят жизнь.

– Нет, конечно, – возразил поп. – Сначала вы должны умереть.

– И ты хочешь искупать нас?

– В реке, – сказал священник.

Я настоял, чтобы Винфлэд, Белка, наблюдала за процедурой и провела в зале те две или три минуты, которые длился суд. Ее трясло. Я склонился к ней:

– Они все насиловали тебя?

– Все, кроме одного, господин.

Дрожащим пальцем она указала на младшего из шестерых. Это был парень лет шестнадцати-семнадцати, широкоплечий, с соломенными волосами и готовый, как и Винфлэд, удариться в слезы.

– Он не прикасался к тебе?

– Он был добр.

– Пытался остановить насильников?

Белка покачала головой:

– Но когда все кончилось, он накрыл меня плащом, дал чего-то выпить и сказал, что сожалеет.

Осферт потерял терпение.

– Согласны они обратиться в веру? – спросил он у священника.

– Нет, господин, – сурово ответил отец Ода.

– Тогда уведите их отсюда и повесьте.

Я поднялся с места.

– Лорд! – Чудно было называть Осферта лордом, хотя как сын короля и как комендант бурга он имел полное право на этот титул. – Я хочу попросить об одолжении.

Осферт тоже было встал, но теперь замер, положив одну руку на подлокотник кресла.

– Лорд Утред? – Он чуял подвох.

– Эти люди – нортумбрийцы. И я прошу, чтобы они были преданы смерти нортумбрийцами.

– Почему? – спросил Осферт.

– Моим людям нужно поупражняться, – назвал я причину, совершенно не соответствующую истине.

– Каким образом?

– Исполнив твой приговор и повесив этих преступников, – ответил я и заметил, что он все еще колеблется. – Ты можешь послать людей убедиться, что мы всех их вздернули. – Осферт явно опасался, что я отпущу норманнов. – К тому же они совершили преступление в отношении нортумбрийки. – Я положил руку на худенькие плечи девушки. Насколько мне известно, она происходила из Мерсии, но Осферт наверняка этого не знал, а если бы и знал, ему плевать, откуда взялась Белка. – Так что было бы вполне уместно, – подвел я черту, – позволить нортумбрийцам наказать нортумбрийцев за преступление, совершенное в Нортумбрии.

– Но тут Мерсия, – заявил он упрямо. – И на них должна обрушиться кара мерсийского правосудия.

– Веревка будет мерсийской, – пообещал я. – И я просил бы тебя оказать милость, завязав ее на их шеях.

Я сделал упор на слове «милость». Осферт мог не одобрить меня, но прекрасно знал, что я заботился о нем и оберегал его с юных лет. Он помедлил, потом кивнул.

– Лорд Утред, повесь их в полдень, – распорядился он, после чего зашагал к выходу в сопровождении двух клириков, служивших при нем секретарями, но в дверях остановился и указал на отца Оду. – Отче! Ступай с лордом Утредом. Доложишь мне о смерти осужденных.

– Господин, будет исполнено. – Отец Ода поклонился.

– Ты, девушка, тоже идешь, – обратился я к Винфлэд.

– Господин… – Она хотела было возразить.

– Ты идешь!

Дворецкий Беттик разыскал, по моей просьбе, полдюжины скрученных из кожи веревок. Одолжив также полдюжины лошадей, мы отправились предавать пленников смерти. Руки данов уже были связаны, и нам оставалось только провести их через южные ворота к мелкому броду через Медлок. На дальнем его берегу стояли несколько домиков, амбар, загон для скота, а за ними росла небольшая дубрава. Я усадил Винфлэд на смирную кобылу, все равно перепугавшую ее, и взял лошадь под уздцы.

– Есть два способа повесить человека, – сообщил я девушке. – Быстрый и медленный.

Она смотрела на меня круглыми глазами, слишком испуганная, чтобы вымолвить хоть слово.

– Быстрый способ – он милосердный. Человек умирает, не успев этого понять.

Белка цеплялась обеими руками за луку седла.