Бернард Корнуэлл - Война волка

– Есть и другой путь.

– Какой еще другой путь? – резко спросил я.

– Путь согласия и переговоров, – ответил он, не обращая внимания на мою ухмылку. – Тебе известно, что приуроченный к Пасхе витан состоится в Мерсии?

– Нет, я не знал.

– Это будет первый объединенный витан Мерсии, Восточной Англии и Уэссекса, – продолжил Осферт. – И принц Этельстан считает, что тебе стоит присутствовать на нем.

– Это и есть его послание?

– Да, оно самое.

Я ожидал услышать требование принести Этельстану присягу, хотя, по здравом размышлении, казалось маловероятным, чтобы принц поделился этой своей идеей с кем-то еще. Он решил вытащить упрямца на пасхальный витан, где сможет нажать на него лично. По крайней мере, таков был ход моих мыслей.

– А с какой стати мне туда отправляться? – огрызнулся я. – Ведь у меня отобрали владения в Уэссексе и Мерсии.

– Тебе следует спросить у самого принца Этельстана, – сказал Осферт. – Мне только поручено передать сообщение.

– Сейчас мне нужно найти Сигтригра, – заявил я. – Это куда важнее, чем какой-то злосчастный сход витана.

Два дня спустя мы въехали в Мамесестер. Это был новый бург, выстроенный вокруг древнего римского форта, что стоял близ реки Медлок на невысоком холме в форме девичьей груди, от которого он и получил свое название. Мои люди прозвали его Титьсестер. Стена из бревен на земляной насыпи окружала новые улочки с крошечными домами. Однако истинной твердыней бурга являлся старый форт. Копыта наших лошадей звонко стучали по мощенной камнем дороге, сбегавшей через сдвоенную арку северных ворот форта, построенных, как и стены Сестера, из камня. Вот только мамесестерский камень был темнее. Нижние ряды кладки густо поросли мхом, но верхние выдавали следы ремонта в тех местах, где стены выщербились за многие годы. На воротах старинного форта гнили труп и отрубленная голова одного из мятежников Кинлэфа. Обе части тела были прибиты тут гвоздями, и птицы пировали, раздирая смердящую плоть.

– Мне вот интересно, – пробормотал Осферт, когда мы проезжали мимо этих зловещих трофеев, – почему Сигтригр не разместил здесь свой гарнизон первым?

– Быть может, потому, что это не Нортумбрия?

– Кто знает? Факт то, что здесь однозначно не Нортумбрия.

Мой зять, а точнее, теперь бывший зять вполне мог укрепить Мамесестер, но, по правде сказать, ему едва хватало сил, чтобы удерживать Эофервик и Линдкольн. Другими крупными крепостями в Нортумбрии правили местные лорды, как я в Беббанбурге, и за время моих поездок, занявших несколько последних недель, я убедился, что эти лорды вовсе не всегда склонны исполнять указы Сигтригра. Эдуард Уэссекский требовал от всех своих подданных покорности, но Нортумбрию населяли викинги, которые могли подчиняться, а могли и не подчиняться тому, кто величал себя королем в Эофервике.

– Нортумбрия была некогда великой державой, – напомнил я Осферту, когда мы дошли до середины древнего римского форта. – Скотты платили нам дань, мерсийцы боялись нас. Золото лилось рекой.

– Все переменилось с вторжением данов, – сказал он.

Воины Осферта рассосались среди боковых улочек, где обитали их семьи. Мамесестерский форт напомнил мне Сестер, потому что римляне строили свои крепости по единому образцу. Возведенные ими здания давно обрушились, но новые дома, склады и конюшни возникли на тех же самых местах. В Сестере до сих пор сохранился древний господский дом, но тут такой построили из бревен и покрыли соломой, а рядом с ним возвели новую церковь, по размерам даже больше господского дома. Где бы саксы ни селились, они обязательно сооружали церковь.

– Я выделю тебе дом для размещения, – устало сказал Осферт, соскользнув с седла и передав поводья слуге.

Дождавшись, когда я слезу, второй слуга принял Тинтрега.

– Мы здесь долго не пробудем, – пообещал я, поморщившись от боли в спине.

– Вашим лошадям нужен отдых, – настаивал Осферт. – Да и тебе тоже.

Это было правдой. На что уж выносливым зверем был Тинтрег, но и он не раз споткнулся на пути до бурга, бока его покрывала пена.

– Два дня, – уступил я скрепя сердце. – А потом мне нужно найти Сигтригра.

Осферт замялся, и я подумал, что он снова хочет напомнить про витан и попросить меня принять в нем участие, но понял, что только даром потратит свое красноречие.

– Беттик покажет тебе твои комнаты. – Он кивнул в сторону своего дворецкого, одноглазого человека с хромой ногой.

– А мои люди?

– Их накормят и устроят, – пообещал Осферт. Его внимание уже переключилось на двух молодых священников, принесших ему листы пергамента. – Обедаем мы в большом доме! – бросил он, спеша по делам.

– Он прям вылитый отец, – обратился я к дворецкому.

– Господин, какая жалость, что он не увенчан отцовской короной, – сказал Беттик.

Я удостоверился, что моих людей покормили и разместили, дал бесполезный наказ не затевать драк в тавернах и направился за Беттиком в дом на южной окраине форта. Один из тех, где сохранились римские стены, хотя штукатурка на них осыпалась, а кровля была из соломы. Внутри размещались небольшая передняя комната, где, как я предположил, была раньше лавка, и более просторное хозяйское помещение с кроватью, столом, стулом, подстилкой на полу и очагом. На улице потеплело, и я отказался от предложения Беттика разжечь огонь. Со мной пришел и мой слуга Рорик.

– Принеси мне что-нибудь поесть и немного эля, – велел я ему. – И для себя тоже.

– Я покажу тебе, где раздобыть провизию, парень, – предложил Беттик, заметив замешательство Рорика.

– Где ты потерял глаз? – спросил я у дворецкого.

– В Восточной Англии, господин. Жарко там было два года назад.

– Мне там сражаться не довелось, – отозвался я. Пока Эдуард завоевывал Восточную Англию, я по большей части сидел в Сестере.

– И очень жаль, господин, – сказал Беттик. Он смолк. Я вопросительно взглянул на него, и он пожал плечами. – Король построил нас перед рвом. Даны оттеснили нас в ров, и мы потеряли хороших людей.

– Он построил вас перед рвом? Не позади него?

– Он счел, что так мы не отступим в бою.

– Когда-то я возлагал на него надежды, – с унынием пробормотал я.

– В итоге он побил данов, – заявил Беттик, но эта похвала шла не от чистого сердца. – Господин, я покажу твоему пареньку, где взять еду.

Когда они ушли, я отстегнул пояс с мечом, стащил через голову тяжелую кольчугу с засаленной кожаной поддевкой, потом растянулся на кровати и уперся взглядом в грязную солому. Я пытался вспомнить лицо Стиорры и не мог. Помнил ее живость, ее быструю улыбку, ее ум. Где теперь ее дети? Я зажмурил глаза, стараясь удержать слезы, и до боли в пальцах сжал молот. Проклятие разразилось, но исчерпано ли оно? Я потратил несколько недель жизни, пересекая Британию, чтобы помочь человеку, не нуждавшемуся в помощи. Затем шел за противником полпути до Эофервика, а в итоге оказался в мерсийском бурге, где слышался звон колокола, сзывающего верующих к полуденной молитве. Я подумал про Беббанбург, где волны беспрестанно разбиваются о песок и ветер гудит над главным домом – холлом – и где мне следовало бы сейчас находиться.