Бернард Корнуэлл - Война волка

– Ну-ка, пошумите немного, чтоб вас! – скомандовал я, обращаясь к «стене щитов».

– Убили шестерых, – сообщил Финан, натягивая рядом со мной поводья.

– Теперь пора сбить спесь с ублюдков.

Воины Осферта снова принялись молотить мечами по щитам. Мы с Финаном проехались вдоль «стены».

– Они вас боятся! – обратился я к людям Осферта. – Так укажите этим жалким шлюхиным детям их место!

Скёлль не двигался, его линия всадников замерла, конские копыта рыли сырую землю. Он рассчитывал, что внезапная атака испугает воинов Осферта и сделает их легкой добычей для его мечей, но вместо этого саксы стояли непоколебимо и глумились над ним. Его знаменосец помахал красивым треугольным штандартом, который держал в руках, и развернувшееся полотнище явило рисунок обнажившего зубы волка.

– Рорик! – окликнул я.

– Да, господин!

– Покажи им мое знамя.

Волчья голова Беббанбурга станет вызовом оскаленной волчьей пасти Скёлля. Я выждал, пока стяг развернется, потом медленно повел коня в направлении Скёлля. Финан держался рядом. Когда мы были на полпути, между норманнами и саксами, я воткнул острие копья в землю и нарочито перевернул щит так, чтобы волчья голова оказалась обращенной вниз. И стал ждать.

За спиной у меня послышался стук копыт.

– Осферт? – уточнил я у Финана. Я не хотел поворачиваться, чтобы не отрывать взгляда от Скёлля.

– Он самый, – подтвердил ирландец. – Со своим священником.

Осферт остановил коня слева от меня. Он молчал и просто с укором смотрел. Поп расположился позади него.

– Скёлль отправил разведчиков вдоль западного холма, – объяснил я Осферту. – По его замыслу, они должны были пробраться через лес и ударить тебе в тыл.

– Мог бы мне сказать.

– Так ты не видел их? – спросил я, делая вид, что удивлен.

Осферт надулся и грустно покачал головой.

– Спасибо, – буркнул он. Потом посмотрел на Скёлля. – Что он делает?

– Замышляет нашу смерть, – ответил я.

– Но он ведь не будет нападать?

– Не сейчас, – бросил я. – И будь твои воины верхом, это я напал бы на него.

– Мы можем… – начал он, потом осекся.

Возможно, он хотел заявить, что еще не поздно перейти в наступление, но для этого пришлось бы отвести «стену щитов» от леса, прикрывающего ее левый фланг, или предложить пригнать лошадей, что означало расформировать «стену» и тем самым дать Скёллю шанс для атаки.

– Мне стоило оставить воинов в седлах, – выдавил Осферт.

– Стоило, – спокойно согласился я.

– Мой отец… – пробормотал он, но не закончил.

– Что твой отец?

– Он всегда говорил, что ты дурак. Но умный дурак, когда дело доходит до боя.

Я расхохотался, и как раз в этот миг Скёлль тронул коня вперед. Нас было четверо, вот и он выбрал троих из своих воинов. Все они неспешно ехали к воткнутому в землю копью, наряду с перевернутым щитом означавшему, что мы хотим устроить переговоры.

– Не будет он сейчас сражаться, – заявил Финан.

– Почему? – спросил я.

– Колдуна своего не взял.

– А какая разница? – осведомился Осферт.

– Собирайся ярл драться, он захотел бы, чтобы мы посмотрели на его колдуна и испугались, – пояснил ирландец.

Очень может быть, что это правда. Мне вспомнилось, как чародей советовал Скёллю не нападать на Эофервик и как это предсказание оказалось истинным. И я только что наблюдал, как Снорри повернулся к нам спиной и поскакал прочь.

– Да и свое волшебное снадобье они не использовали, – с пренебрежением добавил отец Ода.

– Откуда ты знаешь? – спросил Осферт.

– Они бы орали как безумные, а возможно, даже кинулись на нас.

Когда Скёлль подъехал ближе, мы замолчали. Я смотрел на него. Передо мной был человек, убивший Стиорру, и ярость вскипела во мне. Финан потом рассказывал, что меня трясло и я не заметил руку, которую он положил мне на плечо. Помню только желчный ком, поднимавшийся внутри меня по мере приближения норманна. Ярл оказался моложе, чем я ожидал, лет примерно сорока. Широкий в плечах, он выглядел еще объемнее за счет накинутой на плечи просторной белой шкуры, под которой блестели кольчуга и золотой молот. В бороде поблескивала седина, а выбивающиеся из-под инкрустированного края шлема волосы были белыми. Лицо избороздили глубокие морщины, широкий нос свернут набок, взгляд прищуренных голубых глаз был колючим. Некоторое время он молчал, только рассматривал нас со своего рода любопытством, а когда заговорил, то его манера речи показалась на удивления мягкой.

– Так мы нашли тела Энара и Ньялла, – сообщил норманн. – Энар был безмозглый болван, но из Ньялла мог выйти толк. Кто убил их?

– Я.

– Почему их привязали к дереву? Старик, ты ведь не трус.

– Что он говорит? – прошипел Осферт.

– Ничего существенного, – ответил поп. – Одни оскорбления.

– Так кто ты? – обратился ко мне Скёлль.

– Человек, убивший Энара и Ньялла.

Скёлль вздохнул, а спутники смотрели на меня с неприкрытой злобой. Все трое – в серых волчьих плащах, с обветренными узкими лицами. У одного – черная борода, заплетенная в две короткие косицы, у второго – поперек смуглой физиономии, от одной скулы до другой, шел рубец, и казалось, будто у него две пары ноздрей. Третий широко улыбался мне, показывая, что зубы у него сточены в острые клыки.

Скёлль снова вздохнул и устремил глаза в небо, будто ища там вдохновения. На правом боку у него висела тяжелая секира, притороченная к луке седла ременной петлей, а на левом – здоровенный меч в кожаных ножнах. Эфес его был из тусклой стали, рукоять обмотана волчьей шкурой. Я понял, что это и есть Грайфанг – меч, убивший мою дочь. Скёлль перевел взгляд на меня.

– Ты привел колдуна, – сказал он, кивнув на Осфертова попа. – Ты так сильно меня боишься?

– С какой стати мне бояться такого неудачника, как ты? – спросил я. – Ты, как испуганное дитя, улепетывал из Ирландии, и, как я наслышан, баба прогнала тебя из-под Йорвика.

Ярл кивнул, признавая справедливость этих слов.

– Но та баба мертва, – заявил он. – Я убил ее.

В этот миг мне хотелось одного – выхватить Вздох Змея и распустить мерзавца на кровавые ленты, но усилием воли я обуздал себя.

– Ты убил женщину, – протянул я. – Ты храбрец.

– Она была храброй, это точно. – Скёлль пожал плечами. – Но не стоило ей выходить против нас.

– Она была чародейкой, умевшей творить заклятье черепа, – продолжил я. – Твой колдун достаточно могуществен, чтобы отвести это проклятие?

Скёлль уставился на меня, взвешивая мои слова.

– Раз она была такой сильной чародейкой, то почему погибла?

– Норны сказали ей, что пора умереть, – ответил я. – Что пришло ее время. Но в смерти ее был смысл.

– А тебе-то откуда знать? – поинтересовался он.

Говорил он все так же спокойно, но я подметил, что он и его спутники при упоминании заклятья черепа коснулись молотов на груди. Такого, насколько я знал, не существовало, но одной угрозы хватило, чтобы встревожить Скёлля.