Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

— А она ищет компаньонку?

— Пока нет. Но поговорить-то можно?

Марина дожевала совершенно безвкусную капусту и встала:

— Идемте отсюда, здесь невыносимо разит горелым маслом!

В кабриолете Марине разило бензином и кожей, на набережной, куда ее привез Этьен, дуло и было сыро, домой она не хотела, и они оказались в его апартаментах. Пнув коврик посреди гостиной, она брезгливо стряхнула с дивана газеты, уселась с ногами и закурила.

Этьен осторожно присел у ее ног. Когда она в таком настроении, боже упаси от каких-то игривостей, можно остаться с расцарапанной физиономией…

— Мартини, коньяк, шабли?

— Кофе! — а кофе-то и нет, — ужаснулся Этьен. — Сейчас сбегаю, дорогая. Вот вам пока «Вог», я быс…

«Вог» полетел в угол, и Марина неожиданно расплакалась. Этьен совершенно потерялся, он суетился, ронял предметы, бегал за водой и вообще был жалок, глуп и неуклюж. Какие там авантюры, какие дела могут быть с этим тюфяком? А тем более… При мысли о «тем более» ей сделалось настолько противно, что она вскочила и схватила накидку:

— Отвезите меня домой! Вообще мне все это надоело! Я выхожу замуж за де Сансе, и конец. Буду копаться в саду и вышивать крестиком! Доить коров и сажать патиссоны! Пропади пропадом ваши замки с тайниками, повешенные мажордомы, заплесневелые письма замшелых слезливых девиц и вообще все!

Этьен понял, что перечить или уговаривать бесполезно. Что за муха ее укусила? Ну да и ладно, перебесится — поглядим…

Через три дня Марина укатила в Нормандию к Николя. Провожать себя запретила — не хватало еще сцены на вокзале, что за синематограф! Несмотря на все происходившее в последнее время, Этьен был к этому не готов — хоть и донельзя взбалмошная, Марина была проницательна, трезво смотрела на жизнь и ее участие в авантюрах было весьма полезным. Надежная и красивая напарница, великолепно владеющая собой и не пугливая, а кроме того…

При мысли о «кроме того» он совсем было взгрустнул, но тут же устыдился сам себя. Ну что за нытье! Надо действовать. Надо ехать в замок. Пусть я буду кузеном покойного, которого прислала убитая горем тетушка покойника. Бумаг мне, конечно, не отдадут, но разведку произвести можно. Тетушка желает получить медальон покойной сестрицы с локоном, который мсье Насдак хранил в память о маменьке… Легенда была шита белыми нитками, но ничего другого расстроенный отъездом Марины Этьен выдумать не смог и решил положиться на случай.

В замке Сен-Клер суматоха уже улеглась, новый управляющий, сухопарый англичанин мистер Хьюго входил в дела и совершенно не жаждал беседовать с родственниками покойного Насдака. Однако Этьена ожидал еще один неприятный сюрприз: у Насдака оказался сын. Правда, он жил черт-те где, в Латинской Америке, но ему уже было отправлено извещение о прискорбном событии. Вот приедет наследник, ему и отдадут все, что осталось от покойного. С ним и разбирайтесь. А до тех пор, извините, ничем помочь не могу, всего наилучшего — чертов британец выпроводил Этьена в пять минут.

Похоже, что дело полностью расползлось по швам, размышлял Этьен по дороге домой. Есть еще призрачный шанс столковаться с наследником, когда нелегкая принесет его с другой стороны земного шара… Отпрыску Насдака должно быть лет 25. Небось, от какой-нибудь креолочки-смуглянки. Все эти латиноамериканцы ужасно падки до женского полу — вот бы где пригодилась Марина!..

Этьен даже застонал от досады. Может, ему следовало самому жениться на Марине? Черт бы побрал эту пресловутую свободу!

— Меня зовут Квата.

— У меня есть брат.

— Его зовут Могу…

Маленькая девочка, блестя белоснежными зубами, громко и уверенно произносила французские фразы. Тоненькие тугие косички, не меньше десятка, подпрыгивали у нее на голове. Учительница, сестра Ирена, одобрительно кивала, улыбаясь.

Мать Эмилия стояла прислонившись к столбу, подпирающему крытую пальмовыми листьями кровлю, и наблюдала за ходом урока. Всего две недели, как открылась школа, но дети уже явно делают успехи. А вот взрослые, к сожалению, не проявляют особого интереса к занятиям…

От этих мыслей ее отвлек маленький негритенок, дернувший ее за подол:

— Мате! Мате!

— Спасибо, Коку, я иду. — Эмилия знала этого мальчика, его мать помогала ухаживать за больными в госпитале, и его всегда посылали, когда надо было кого-нибудь позвать. «Наверное, — подумала Эмилия, — появились новые больные».

В госпитале действительно обнаружился дряхлый старик в сопровождении молодой женщины. Однако, несмотря на дряхлость, он не выглядел больным. Он громко говорил и размахивал руками, явно пытаясь объяснить что-то важное.

— Нужен переводчик, — проговорила Эмилия, и позвала. — Коку! Мбаке — сюда! — и она потыкала пальцем прямо перед собой.

Мальчик ее прекрасно понял и вскоре вернулся с молодым парнем под два метра ростом. Парень долгое время жил в Дакаре и прилично говорил по-французски. К сожалению, это было его единственное достоинство — Мбаке был непроходимо туп. Вот и теперь, когда мать Эмилия попросила его перевести, чего хочет старик, он задумчиво уставился на нее и заявил:

— Я не понимаю, что он говорит!

— Не понимаешь? Он говорит на непонятном языке?

— Язык понимаю. Слова не понимаю. Твои братья живут там, — и он махнул рукой куда-то в сторону.

Эмилии пришлось проявить немало терпения, прежде чем она наконец-то уяснила, в чем дело. Старик говорил про каких-то белых людей, которые жили — ей не удалось понять, насколько давно — где-то вверх по течению Сенегала. Само по себе это не было так уж интересно — мало ли французов и других европейцев побывало в этих местах за последние двести лет — но старик явно был чем-то чрезвычайно озабочен. В конце концов, видимо, отчаявшись, что белая женщина поймет его, он засунул руку куда-то себе под рубаху и вытащенный оттуда предмет подал Эмилии.

Это оказалась небольшая, потемневшая от времени мраморная статуэтка. Несмотря на слой грязи и мелкие повреждения, Эмилия сразу узнала ее — женщина в ниспадающих одеждах левой рукой прижимала к себе книгу, а правая, с отколотой кистью, была протянута вперед. Точно такая же, только больше, стояла и у них в монастыре, и здесь, в часовне — это была святая Тереза!

— Мбаке, спроси его, откуда он это взял?

Переводчик со стариком опять пустились в пространные разговоры. Результат был все тот же — когда-то давно «там» жили белые люди, «такие же, как вы», и у них были такие куколки.

— Неужели здесь уже существовала христианская миссия? — говорила мать Эмилия сестре Мадлен, когда старик удалился восвояси. — Странно, мне ничего не известно про это… Когда же это могло быть? Не менее ста лет назад, эта статуэтка выглядит довольно старой…