Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

— Восьмое октября. Бернара, — Марен кивнул на соседа по палате, — уже навестила утром жена и принесла свежие газеты.

— О, вы уже читаете газеты, прекрасно! Может быть, вы вспомните, когда заболели?

Марен смущенно пожал плечами:

— Нет, доктор Куше, я по-прежнему не помню ничего, что было со мной до болезни.

— Ну хорошо, ничего страшного. Я уверен, что вы все вспомните со временем. Я хотел бы с вами поговорить после обхода. Сестра Сабина проводит вас ко мне в кабинет.

Сестра ласково посмотрела на Марена:

— Я приду за вами, Марен.

Марен послушно прилег на кровать и посмотрел на ставший хорошо знакомым за время болезни старый каштан за окном. Сначала течение времени было заметно по тому, как менялась листва: набухали мягкие, как будто замшевые, почки, потом раскрывались ладошки листьев. С наступлением тепла каштан весь покрылся канделябрами соцветий, которые светились на фоне сочной листвы даже вечерами. Цветы осыпались, на их месте возникли зеленые коробочки, покрытые колючками.

А сейчас колючие коробочки начинают трескаться, из них падают на землю каштаны, как будто обтянутые коричневым атласом, во время прогулок они подкатываются прямо под ноги. Если взять такой первозданно-чистый, прохладный, гладкий каштан в руку, в душе возникает волнение. Кажется, что-то приятное связано с этой атласной чистотой. Но чем больше напрягаешься, стараясь вспомнить, тем сильнее начинает болеть голова и становится трудно дышать. И раздается голос сестры: Марен, что с вами, вам нехорошо? Пойдемте в палату, не надо волноваться. Легкие руки касаются лба, приглаживают волосы, от этих прикосновений становится спокойно и приходит долгий сон.

Иногда его тревожило небо, когда в ветреную погоду по нему быстро двигались, наталкиваясь друг на друга и объединяясь в клубящиеся башни, облака. Они грозили обрушиться на землю, прямо на него, и ему хотелось убежать от них, успеть укрыться, прежде чем они поглотят собой весь воздух. Он начинал метаться, стремился покинуть тесную палату, которую сейчас заполнят эти пенящиеся монстры. Приходил доктор, назначал какие-то уколы, после которых наступал провал, исчезали все чувства, и каждое пробуждение означало новое, с самого начала, знакомство с окружающим миром. Последнее время эти состояния случались все реже, он хорошо ориентировался во времени, его речь была речью образованного человека, в его привычках и манерах чувствовалось хорошее воспитание. Чтение книг и газет уже доставляло ему удовольствие, но ни одно событие, ни одно имя не вызывало у него никаких ассоциаций, он ничего не мог вспомнить из своего прошлого, как будто все оно кануло в бездну.

Но события настоящего как будто запоминались. Нечетко, отрывисто, они всплывали в образах, в беспокоящих иголочках воспоминаний.

Он помнит, как в его палате появилась девушка. Смугловатая, с густыми черными волосами. Это не была сестра милосердия, но он ее определенно знал. Не она ли уже влетала сюда неожиданно пару дней назад? Она, точно она! У нее приятный голос, прохладная ладонь, от которой почему-то идет тепло, правильная речь, но говор нездешний. Должно быть, она приезжая. Девушка кого-то смутно напоминает ему, но кого? Хорошо бы она посидела подольше — когда эта девушка рядом, отпускает головная боль и мир вокруг обретает больший порядок. Но девушка обещает помочь, вернуться, целует его в лоб и исчезает. Он ее ждет, каждый день ждет, а ее все нет и нет. Головные боли теперь меньше мучают его, будто та девушка прогнала часть беды. Вот она вернется, и вся беда уйдет, испугавшись. И он вспомнит тогда, кто он такой, вспомнит мать и отца. Отец любил носить старомодный длиннополый сюртук. Сюртук? Да, он сейчас явственно может вспомнить этот клетчатый сюртук, но лицо отца? Как его звали? Провал…

— Марен, доктор Куше ждет вас.

Это сестра Сабина. Сестра Сабина очень хорошая, она забавно рассказывает о своих детях, о собачке. Муж Сабины — рыбак, соленые запахи, что она приносит с собой, волнуют, кажутся знакомыми…

— Садитесь, Марен. — Доктор Куше был несколько растерян. — Я хотел сегодня провести с вами сеанс, но к вам пришел посетитель. Можете его узнать?

Посетителю явно не мешало причесаться, волосы его выглядели, как будто он долго бежал против ветра.

— Нет, доктор, не узнаю. Здравствуйте, мсье. Вы ко мне? Меня называют Марен.

Посетитель пристально посмотрел Марену в лицо, вытащил из кармана листок бумаги, развернул, сверился. На листке был карандашный набросок — и нарисован был Марен!

— А рисунок узнаете?

— Узнаю, узнаю! Это девушка рисовала, она была здесь, в больнице, недавно. Или давно? Нет, недавно.

Марен взял рисунок Мими, разгладил его, погладил еще раз. Значит, она не забыла своего обещания, она помнит!

— Тогда все сходится. Разрешите представиться — меня зовут Живерни. Я приехал к вам по заданию редакции «Пари-матч» написать о вас. Не возражаете, если мы поговорим? Ваш доктор разрешил.

Куше переставил свой стул в угол кабинета и постарался сделаться по возможности незаметнее. Вдруг эта беседа поможет пациенту? Новый человек, неожиданные вопросы… В психиатрии еще так много неизученного…

— Да, пожалуйста, я готов, мсье Живерни. Но только что же я вам скажу? Я совсем ничего не помню из своего прошлого.

— А вот и посмотрим, — самоуверенно заявил Живерни. — Давайте я буду вам задавать вопросы, а вы отвечайте. Если ответ не вспомните, то отвечайте, что в голову взбредет, а я уже разберусь. Идет?

— Идет. — Марен даже слегка растерялся. Он не привык к напору, в больнице все были такие вежливые и обходительные…

— Ну-с, приступим, — Живерни вытащил блокнот. — Ваше имя?

— Не помню… Марен.

— Отлично. Сколько вам лет?

— Не знаю.

— Где вы родились?

— Не пом… В Нанси?

— Как звали мать?

— Не помню.

— Как звали отца?

— Жерар.

Живерни метнул на доктора победный взгляд. Не зря он перед отъездом просидел два часа со знакомым психиатром. Жан Малье, модный парижский психоаналитик, был старинным другом его дяди. Готовясь к поездке, Живерни не пожалел времени на консультацию, благо доктор Малье дал ее бесплатно в обмен на обещание упомянуть в статье о его передовых методах лечения и превосходных результатах. И вот еще один успех. А этот провинциальный докторишка бился полгода и ничего не смог выведать. Ха! Кое-что можем!

И словесный пинг-понг продолжался:

— Ваше имя?

— Марен.

— Как звали мать?

— Не помню.

— Как назывался ваш пароход?

— Не помню.

— Кто был капитан?

— Не помню.

— Как звали отца?

— Жерар.

— Какой сейчас месяц?

— Октябрь.

— Кто президент страны?

— Файер.

— В каком городе мы находимся?