Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

— Ты понимаешь, все, абсолютно все пропало. Там была мамина подушечка. Она ее сама вышивала. Ну я же показывала тебе, с жар-птицей вышивка. И платочки мои домашние были. И… И все это пропало. Все это теперь забрала мать Луиза.

— Мими, погоди. Ты уверена про мать Луизу? Может быть, ты просто плохо искала? Посмотри еще раз в своей новой комнате, вдруг они все там.

— Да нет же, Зузу, говорю тебе: везде искала. И сестра Беатрис подтверждает, что в кабинет к настоятельнице отнесли. А они мои. Мои! И подушечка, и платочки — все в сундучке лежало. Мать Эмилия разрешила. Сестра Луиза еще тогда против была, она не разрешала мне домашние вещи оставить, а мать Эмилия разрешила. Я их в сундучке держала.

— Мими, я не поняла, у тебя весь сундучок пропал?

— Сундучок на месте. Но у него замок сломан и не закрывается. Наверное, его уронили, а замок сломался и раскрылся. Вещи рассыпались, они что-то в сундучок обратно побросали, но не все. Корзинка пропала, подушечка и саше с платочками. Зузу, помоги мне вернуть корзинку!

Но Зузу все не могла вникнуть в причину отчаяния Мими:

— Мими, почему тебе просто не пойти к настоятельнице и не попросить свои вещи обратно?

— Зузу, это совершенно невозможно! Я ведь тебе говорила, мать Луиза все время хотела мои вещи у меня отнять. Она не отдаст! Давай сами заберем. Я знаю как.

Тут девушки перешли на шепот и даже случись в это время около них нежданный прохожий, он не услыхал бы ни слова. Но шепот продержался недолго — слишком велики были эмоции, слишком настоятельно требовали они словесного выхода и махания руками.

— Смотри, Зузу, у тебя ведь полно всяких лоскутков и пуговиц. И нитки есть, и иголка, и шьешь ты на загляденье. Давай… — Мими опять попыталась понизить голос и на некоторое время ей это удалось, во всяком случае, остаток своего плана она сумела передать Зузу на ухо.

Зузу смотрела на подругу озадаченно. Ей вовсе не хотелось участвовать в ограблении кабинета самой матери Луизы. А ведь именно так выглядела идея Мими. Конечно, эти вещи принадлежат Мими, и ей их мама дала, и все такое, но… А если поймают? А вдруг мать Луиза не испугается? И потом, это же грех.

— Нет, Зузу, не грех. Мы же не воровать собираемся. Мы свое назад возвращаем. Помнишь из Писания: «Цесарю — цесарево»? Друзья должны быть заодно? Мы с тобой друзья?

Зузу кивнула. Да, конечно, друзья, но все же…

— Ты вспомни еще, как я тебе про мушкетеров рассказывала. Как они все один за всех и все за одного стояли. Как смелый д’Артаньян с друзьями у самого герцога Бекингэма подвески срезали, чтобы королеву спасти.

Зузу опять кивнула. Да, что-то такое Мими рассказывала. Д’Артаньян с друзьями куда-то скакали, чтобы подвески достать, и этот всемогущий вредный герцог там был. Зузу не очень хорошо помнила детали, но уж наверняка заграничный герцог был пострашнее матери Луизы.

Мими увидала, что Зузу колеблется, и скорее кинулась добавлять аргументы:

— А помнишь про подругу рыцаря Айвенго? Какая она храбрая была, и как она всегда помогала ему, как она ничего не боялась? И даже Ноттингемского шерифа не боялась, и короля-самозванца не боялась? А тут что? Неужели ты забоишься?

— Мими, а она точно испугается?

— Конечно! Вот ты бы что сделала, если бы мышь увидала?

— Ну… ну, я бы растерялась сначала. А потом на стол бы забралась. У нас на ферме один раз мышка в дом забежала, я еще маленькая совсем была, так после сама со стола слезть не могла, меня папа снимал. И смеялся надо мной: как это я на стол залезть сумела, а слезть не сумела.

— Вот видишь. Все у нас получится.

Воспоминание о своем детском конфузе неожиданно придало Зузу храбрости. Как раз в это время зазвонили к вечерней молитве и подруги, обмениваясь деталями предстоящей им авантюры, поспешили на зов.

Мать Луиза работала. Кончался третий квартал и нужно было готовить финансовый отчет для епископата. В помощь Луизе (а ей впервые предстояло подобное занятие) епископ прислал отца Антуана — опытного бухгалтера и крючкотвора. И вот все утро они вдвоем сидели, склонившись над листами разграфленной бумаги, и диктовали друг другу цифры, цифры, цифры. Составление отчета оказалось неожиданно интересным делом. Доходы и расходы причудливо вырастали из чеков, счетов, расписок, квитанций, соперничали между собой в росте и как-то загадочно взаимно гасились, аккуратно укладывая общий итог под ноль. Хитро! Но не очень. Раз мать Эмилия справлялась с финансами монастыря, то уж мать Луиза и подавно справится. Не пропадет.

Просматривая чеки от родителей и опекунов воспитанниц, Луиза вдруг обратила внимание на странный факт — счета за обучение воспитанницы Нартен до марта были оплачены чеками Креди Лионэ, а после апреля они были помечены уже местным банком. И подпись на чеках сменилась — вместо размашистой подписи делового поверенного де Нартенов она стала изящной, кружевной и явно женской. И притом смутно знакомой Луизе. Постойте, постойте, да это же подпись матери Эмилии! Вот так номер — настоятельница монастыря тайно оплачивала счета одной из учениц школы. Вовлеченность в финансовые дела с семьей воспитанницы? Ну, вряд ли только это. Наверняка там еще кое-что покрупнее есть. Ай да матушка Эмилия! Значит, не случайно она так спокойно приняла перевод в Африку. Да она же просто счастлива должна была быть, что предоставилась такая возможность исчезнуть подальше с места своих грязных делишек. Тут не только расстригом пахнет, тут, пожалуй, тени прокурора и жандарма видны.

И с Нартен больше нечего цацкаться. Допрос с пристрастием, примерное наказание (непременно публично!) — и вон ее из школы. Кокетка, бесстыдница, развратница! Неизвестно, что там еще в этих бумагах! И ведь случайно нашли. Не начнись ремонт в ее комнате и не пропусти случайно сестра Беатрис корзинки со всякой чепухой при переносе вещей, так бы ничего и не узналось. Жаль, что вчера не было времени подробнее просмотреть эти старые письма. И тетрадка какая-то была, вон она на подоконник положена. «Как с отчетом закончим, так и займусь», — решила про себя мать Луиза и снова ушла с головой в цифры.

Однако закончить отчет в то утро им не удалось. Ибо дверь кабинета чуть приоткрылась и через образовавшуюся щелочку в комнату просунулось нечто серое, мелкое и хвостатое. «А-а-а! Мышь!» Мать Луиза подскочила в кресле и, смешно перепрыгнув через нелегальную посетительницу, выбежала в коридор. Зузу, как раз в этот момент случайно оказавшаяся в коридоре около открытого окошка, видела и слышала, как с криком «Сестра Беатрис! Где вы? Здесь мыши!» настоятельница исчезла за углом.

Зузу, однако, совсем не испугалась. Она не стала визжать и не пустилась наутек. А вместо этого стала ритмично постукивать согнутым пальчиком по стеклу. Почти тут же из-за другого угла коридора появилась Мими и, обменявшись с Зузу быстрыми взглядами, шагнула в кабинет.