Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

В дверь постучались и доложили, что обед подан. Мими оставила букетик на столе и поспешила в столовую. Серж был уже там. Когда Мими подошла к столу, он немедленно вскочил и отодвинул стул, чтобы девушке было удобнее сесть. Мими взмахнула ресницами в знак благодарности и потянулась за тарелкой.

Те полчаса до обеда, что Серж провел в ожидании в библиотеке, ему не удалось узнать ничего нового о навигации в открытом море по звездам. В его мыслях расположилась черноволосая смугловатая маленькая хозяйка этого дома — Мими. Он провел с нею всего два дня, но какими насыщенными были эти два дня! Серж был ошеломлен — Мими была так хороша собой, так естественна, так совершенно не кокетлива и не капризна!

Невольно сравнивая ее со своей последней парижской пассией — Марион — Серж не мог не видеть разницы. Марион ему нравилась когда-то, он с трепетом ждал свиданий, считал часы до встречи, готов был опустошать ради нее свои тощий студенческий кошелек. И каким же усталым он возвращался потом домой! Постоянно быть настороже, ловить намеки, тщательно изображать примерного кавалера, предугадывать капризы — все это хорошо время от времени, но постоянно! Какой-нибудь дурацкий веер, поданный не вовремя, стоил двух часов надутых губок, колючих глазок и ритуальных извинений. Как трудно было потом переключиться на интегралы и модули упругости. Последние недели Серж уже ощущал себя выжатым, как лимон над устрицей. Хорошо, что он решил прекратить эту интрижку. Марион еще ничего не знает, как же ей сказать? Объясниться лично при возвращении? Нет, опять будет истерика. Лучше письмом. Марион переживет, Сержу уже передавали друзья, что видели ее в обществе сорбоннца с научного. Вот и пусть, так будет лучше им всем троим. И не придется вызывать сорбоннца на дуэль. У кого-то из них будет одной царапиной меньше. Словом, одни плюсы и никаких минусов.

Мими так отличается от этой ломаки и капризницы. Все настроения Мими у нее на лице. Когда ей весело, она смеется, если она хмурится, значит, ей плохо. Как это легко и просто. Никаких загадок, ребусов, иероглифов. И юноша вспомнил, как вчера Мими, думая, что ее никто не видит в гостиной, вдруг подхватила стул и принялась с ним вальсировать, напевая. Серж попытался представить себе реакцию Мими на неподанный веер. Пожалуй, она мило фыркнет, не больше.

За обедом Мими опять расспрашивала гостя о Париже, о студенческой жизни и вспомнила об отсутствии Николя только когда уже подали десерт. Пришлось идти искать Клементину (ее не было за столом, крошка Анри успел пообедать раньше). «Николя?» — Клементина подняла брови, словно пытаясь вспомнить:

— Ах, мсье де Сансе! Он уехал. Сегодня утром спросил коляску до станции и уехал. Сказал, что у него много дел дома, что он хотел только проводить мадмуазель и теперь, когда все в порядке, он может спокойно вернуться. Я пыталась его уговорить подождать хотя бы обеда, но он не стал слушать.

Мими надулась. Вот просто так взял и уехал? Фи!.. Раз ему его дела дороже, то и пусть! Все, решено, больше она в Николя не влюблена Уж Серж наверняка не стал бы уезжать не попрощавшись. Где он, кстати? Надо же подробно расспросить его, какие сейчас танцы модны в столице. Она как раз прочла в журнале, что мадмуазель Мистенге произвела в мюзик-холле фурор исполнением какого-то танго и что это совершенно неприличный танец, абсолютно не подобающий французской молодежи. Серж, наверное, знает. Они там в столице все новинки знают, не то что тут, в провинции. А вдруг он и показать сможет? Вот будет здорово!

Когда в понедельник Дениз, вся разбитая и уже в темноте, приплелась домой с единственным желанием сбросить обувь, лечь на диван и поскорее уснуть, то обнаружила крепко спящую на кровати Мими. Поэтому разуться ей удалось (о, это было наслаждением!), но лечь спать — нет. Вместо этого ей пришлось расталкивать Мими, чтобы выяснить, почему она спит здесь, на парижской кровати, а не подъезжает к родительскому дому, как ей положено было.

Мими наконец очнулась, умылась и завела свою повесть:

— Понимаешь, Дениз, когда вчера на вокзале мы уже купили билет и я осталась ждать поезда, а ты ушла, то сначала я просто сидела на лавочке, а потом пошла прогуляться по станции, потому что ждать было еще долго, а я устала сидеть, и я пошла к паровозу, и там был такой веселый чумазый паренек, его звали Пьер, он сказал, что он кочегар и кидает уголь в топку, и подмигнул мне, и предложил прокатиться с ним на паровозе, а я отказалась, и сказала, что у меня есть билет, и я поеду в вагоне, а не на паровозе, а он засмеялся и сказал…

— Хорошо, хорошо, подруга, я поняла про кочегара, почему ты не уехала?

— А я пошла еще погулять, и потом вернулась в вокзал, и нашла буфет, и захотела купить кофе с круассаном, такой поджаристый круассанчик попался, а потом решила, что не буду, и пошла опять посидеть на лавочке, но сначала вышла на площадь, и тут вдруг вокруг оказалось много-много народу, целая толпа, и это были одни мужчины, и все очень громко разговаривали, и я испугалась, что меня затолкают, и выбралась из толпы на тротуар. Тогда я увидела, что это не просто толпа, а они пришли на митинг. И там были ораторы, и они стали речи говорить, а все входы в вокзал перекрыли, и с трибуны сказали, что они выставляют на вокзале пи-кет, что у них за-бас-тов-ка, что они требуют повышения зарплаты, и пока им зарплату не повысят, ни один поезд с этого вокзала не уйдет. И ораторов было много, и они очень красиво говорили, особенно последний, который был со-ци-а-лист, а звали его Жо-рес, и он особенно красиво говорил, что железнодорожникам плохо живется, потому что ка-пи-та-лис-ты у них все отнимают, но всем рабочим надо объединиться и вместе потребовать назад свои деньги, и тогда ка-пи-та-лис-ты испугаются, и всем сразу станет хорошо и…

Здесь у Мими кончился завод и она остановилась передохнуть. Дениз немедленно воспользовалась паузой:

— Ну, а полиция? Другие пассажиры?

— Ой да, была полиция. Приехали почти сразу после начала митинга, и пешие, и конные, и офицер с саблей. Они оцепили площадь, а я оказалась внутри, представляешь, и никого не впускали, только выпускали, но толпу не разгоняли и выступавшим не мешали. А когда Жо-рес кончил говорить, то они все сразу запели какую-то песню, построились в колонну и пошли. Говорили, что они теперь на другой вокзал пойдут, я не запомнила названия. И флаги несли. Только какие-то странные флаги, все красные. Но ушли не все, те, что остались, загородили выходы на платформы и говорили, что пути тоже перегорожены и ни один паровоз теперь не сможет ни въехать, ни выехать. Вот.

— Что же дальше было?