Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

Патрисия и Бенито принимали мало участия во всеобщем восторге. Бенито, познакомившись с «Конкордией», можно сказать, от трюма до мостика, успокоился и много и увлеченно читал на палубе. Засидевшись, он вскакивал и спускался в гимнастический зал поразмяться. Его все радовало в этом плаванье. Каждый день приближал его к новой жизни. Он рассказывал, что встречал иногда в библиотеке или где-нибудь еще сеньора Рудольфо (как он разрешил называть себя), и тогда они подолгу беседовали. Правда, Бенито главным образом молчал и слушал, как сеньор Амендес, увлеченный своим делом, повествовал о новых тенденциях в судостроении.

Патрисия была задумчива, часто сидела, просто глядя на длинные океанские волны, которые стремились к европейскому берегу, они возвращали ее в дом с детьми, перед которыми она чувствовала свою вину, и с нерешенными проблемами.

— Ты как будто думаешь о чем-то невеселом все время, Пат, почему? — Бенито остановился перед ней, высокий, стройный, совсем взрослый, только счастливая улыбка была мальчишеской. — Пройдемся? Слева по борту я видел летучих рыб, хочешь посмотреть?

Патрисия поднялась, опершись на его руку. На открытой палубе ветер осмелел, стараясь сдуть легкую широкополую шляпу. Придерживая ее рукой, Патрисия поймала одобрительный взгляд стоявшего неподалеку господина и нахмурилась.

Да, конечно, она знала, что еще привлекала внимание своей фигурой, чудными волосами, смуглым тонким лицом, сочетанием южной быстрой реакции и хороших манер. У нее была привычка, особенно в задумчивости или растерянности, чуть излишне расслабленным, но изящным движением поправлять прядь волос. Один этот жест делал собеседника ее пленником. Однако ответом на любую попытку переступить в разговоре порог просто светской любезности было останавливающее выражение светло-карих глаз. В конце концов, она мать трех… четырех детей.

— Пат, ну что с тобой? — Бенито заметил, как тень заботы прошла по ее лицу. — Что тебя тревожит?

— Бенито, ну я так долго не была дома, не знала, что с Франсуа, не видела малыша, что удивительного в том, что я думаю об этом?

— А я так хочу увидеть их всех! Представляешь, как я говорю Мими: мадмуазель, не спорьте, вы говорите со своим дядей, будьте почтительнее!

— Смотри, и правда — летучие рыбы! Как они высоко выпрыгивают из воды, — Патрисия наклонилась над бортом. — Они похожи на очень больших стрекоз! И как их много!

— Они всегда держатся стаями, поэтому их много, — назидательно произнес подошедший господин, поправляя спадающее пенсне. — И прыгают метра на четыре в высоту. Ловят насекомых или спасаются от хищных рыб.

— А сейчас? — спросил Бенито.

— А сейчас…

В это время в самой середине стаи летунов высунулась крупная рыбина. Прямо к ее пасти опустилась радугой мелькнувшая рыбка — и пропала. Еще одна зубастая пасть показалась на поверхности.

— Нет! Я не хочу на это смотреть! — воскликнула Патрисия и отвернулась.

— Ну что вы, мадам, это закон жизни. В природе все являются чьей-то добычей.

На вид такая беззаботная, радужная стайка унеслась вперед, обгоняя «Конкордию».

Патрисия перевела дыхание.

— Бенито, становится жарко, я пойду вниз, отдохну немного в каюте.

— Хорошо, Пат, я еще побуду здесь, — Бенито сочувственно посмотрел на Патрисию и улыбнулся. — Ты слишком впечатлительная, а мне хочется еще кого-нибудь увидеть. Сеньор, вы натуралист? — он повернулся к пассажиру в пенсне.

— Нет, я просто много знаю, — прозвучал неожиданно нескромный ответ господина в пенсне.

Патрисия уже не слышала ответа. Ей хотелось посидеть в тишине и полумраке каюты. Она прошла к трапу, ведущему вниз.

Внутри парохода больше чувствовалась вибрация корпуса и качка. Захотелось скорее опуститься в мягкое удобное кресло и прикрыть глаза. Патрисия покачнулась.

— Вам нехорошо, сеньора? — кто-то поддержал ее за локоть.

Сеньор Рудольфо Амендес внимательно смотрел ей в лицо. Патрисия вспыхнула и убрала руку.

— Благодарю вас, все в порядке. Наверху такое яркое солнце, а здесь полумрак…

— Извините, я не хотел вас напугать.

— Все в порядке, — повторила Патрисия. — Наша каюта уже недалеко.

— Да, конечно. Но не сочтите за назойливость, мне с вами по пути: видите ту дверь в конце коридора? Я живу за ней, в номере для гостей капитана.

Патрисия молча кивнула.

— Всего доброго, сеньора, — Рудольфо наклонил голову. — Вы уверены, что вам не нужна помощь судового медика?

— Абсолютно. — Патрисия спешила расстаться с ним.

Он отступил, еще раз легко поклонившись, повернулся и оставил ее.

Патрисия открыла дверь, вошла в номер и бросилась в кресло. Наваждение.

Она не могла ошибиться, но ошиблась. Не мог, никак не мог владелец крупной компании, явно образованный человек, быть в юности подсобным рабочим. Мерещится. Просто у нее совершенно сдали нервы.

Господи, сколько проблем! Она сама почувствовала себя трепещущей рыбкой, на мгновение взлетевшей над водой.

Когда Патрисия была вынуждена отправиться к матери, труднее всего было оставить детей во Франции. Снова ей вспомнился разговор, который мучил ее совесть все эти два года.

Они сидели тогда одни с Клементиной в полумраке гостиной. Патрисия доверяла ей, а мальчики, особенно Анри, были к ней очень привязаны. Только Мими дичилась сначала, а теперь часто проводила время с ними вместе, но она уже выросла, еще немного — и относительно нее надо будет решать другие вопросы. Патрисия хотела быть уверенной, что Клементина не побоится остаться с детьми. Она осторожно начала разговор:

— Я хотела посоветоваться с вами, Клементина. Долгий путь через океан для детей, особенно для малыша Анри, будет трудным. Что делать? Мими повзрослела, надо решать, как продолжать ее образование, она очень хорошо рисует, много читает, как поступить с ней? И мсье Франсуа снова собирается в плаванье. Я могу на вас надеяться?

Лицо гувернантки приняло озабоченное выражение. С мальчиками она справится, никаких проблем не будет, разве, не дай Бог, болезни, но доктор Гриве очень внимательный, вы ведь знаете, мадам, он всегда готов прийти на помощь. А Мими такая способная девочка, ей нужны хорошие педагоги…

— Мадам, я училась в школе при монастыре, правда, он очень далеко, на севере Франции. Может быть, есть хороший монастырь поближе? Как вы смотрите на этот вариант, мадам?

— Монастырь? — Патрисия растерялась. — Мими так любит свободу, книги. Заточить ее в монастырь?

— Почему заточить, мадам? Воспитанницы школы живут на полном пансионе, но могут бывать дома. Конечно, там строгая дисциплина, но Мими это не помешает, она слишком порывиста. Правда, она очень любит вас, мадам, может быть, вы сможете взять ее с собой?