Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

Господин Арман, как он велел себя называть, объяснил суть испытания:

— Вот вам ткани, которые можно резать (он показал на стол в углу), всякая отделка, ленты-кружева, можете брать сколько угодно, вот булавки и иголки. А вот свободные манекены. Даю вам три часа — заколите на манекенах и представьте мне три проекта: вечернее платье, деловой костюм и платье, в котором вы хотели бы венчаться. Не стесняйтесь, делайте как вам нравится. Ткани не жалейте — это остатки, они уже не пойдут в дело. Если будут вопросы — зовите меня или Антуана.

Последние слова Арман говорил, уже выходя за дверь.

Мими смотрела на все это совершенно потерянно. Дениз, оправившись от робости, воскликнула:

— Ну что ж, где наша не пропадала! В конце концов, что мы теряем? Не возьмут, так не возьмут! — И она принялась все ворошить и щупать, поднося ткани к окну, распотрошила картонку с перьями, но с сожалением отставила их в сторону, и, казалось, перестала замечать все вокруг, бормоча под нос что-то невнятное.

Время от времени она подсовывала Мими то одну, то другую ткань с возгласами «смотри, какая роскошь!», но образец тут же летел в кучу. Наконец она подтащила к окну один из манекенов с головой и принялась его драпировать.

— Нет, Мими, я не могу кромсать эти отрезы — совсем же хорошие ткани, дорогие! А вдруг не получится? Страшно! Попробую так… — Она набросила на манекен замечательный лиловый кусок, обтянула лиф, заколов его сзади, и уложила складки как бы юбки до полу, а один конец отреза перекинула через плечо манекена. Это было уже немного похоже на платье. Сверху на манер не то накидки, не то шали перекинула и завернула за спину кусок ослепительно-алого муара, к подолу приколола ловко свернутую розетку из алого страусиного пера, а голову манекена обернула каким-то тюрбаном из черного бархата.

— Сюда бы надо какие бусы, — бормотала она, шаря по коробкам. — А, вот это подойдет! — она нашла горсть граненых пуговок «под брильянт», быстренько нанизала их на нитку и приспособила манекену на шею. Картину довершили куски черного бархата, навернутые на руки модели в намеке на перчатки.

— Эх, лицо бы ей… — сокрушалась Дениз. Оставив «вечерний» проект, она занялась деловым. Тут в ход пошел кусок шотландского твида вокруг бедер, белый батист складочками залег от шеи до пояса, что должно было означать блузку, бежевый отрез с помощью сотни булавок приобрел форму недлинного пиджачка, а завершил картину черный шнурок у шеи в виде узенького галстучка.

Мими только глазами водила за Дениз. Да, ей никогда так не сделать! Нечего и пытаться. В задумчивости она взяла из коробки ярко-красный мелок и подрисовала бальной даме кровавые губы, а куском гримировального угля навела ресницы и брови. Манекен ожил! А ведь это всего лишь несколько пятен!

— Стой! — завопила Дениз. — Не рисуй больше ничего! Это гениально!

— Но у нее нет носа… — растерянно сказала Мими.

— Не знаю, чего у нее нет, ничего не надо! Замечательно! — Завершив работу над двумя моделями, Дениз остановилась. — Все это хорошо, но надо еще венчальное платье…

— Нет! — наконец сказала она решительно. — Венчальное платье я делать не буду. Нет тут таких материалов! Все не то. Будь что будет. А что же ты?..

— Знаешь, Дениз, я этого не могу… Не для меня это. Да и домой мне надо. Пусть уж тебя берут.

— Да, пожалуй, ты права. У тебя есть дом, там твое место, — согласилась Дениз. — Скоро встретишься с семьей, то-то радости будет!

Вошел господин Арман и молча остановился, глядя на творения Дениз. Затем он сделал приглашающий жест к двери кабинета:

— Прошу, сударыни.

Девушки расположились в кожаных креслах, а мсье Арман уселся за солидный письменный стол: — Итак, мадмуазель, ээээ… (Кассон, — подсказала Дениз) Кассон. Вечернее. Тюрбаны и чалмы — это вчерашний день, а к вечернему туалету это вообще не годится. Сейчас в моде шляпки-«кастрюльки», «таблетки» с вуалькой, но тоже скорее к дневному варианту. Элемент черного пятна, безусловно, уместен в данном сочетании, но нужно очень подумать, где и как его применить. Розеточка хороша до слез, просто слов нет, но в этом сезоне их носят у бедра, а лучше вообще ее убрать… Хотя алый с лиловым — это, безусловно, эффектно для брюнетки. Бриллианты: я так понял, что гирлянда из пуговиц должна означать бриллиантовое ожерелье? Грандиозно. Но они тут совершенно не годятся, к такой глубокой гиацинтовой гамме больше подошел бы черный гагат или темный кровавик, и не целая гроздь, а один-три камня плюс кольцо. Нитка брильянтов — это для супруги колониального офицера, а не для парижской дамы.

Теперь деловое. В деловом костюме не принято использовать более трех цветов, а у вас больше, черную ленточку надо бы заменить коричневым шейным платком. Пиджачок, насколько я понял, скорее напоминает «фигаро», ну что ж, в этом есть что-то непосредственное…Свежо, свежо. А где же третья модель?

— Видите ли, мсье Арман… Тут замечательные ткани, но… для подвенечного они не подходят. Нужно что-то воздушное, розовое, или совсем тонкое, струящееся. Крепдешин, газ, муслин. А тут нет такого. Чем делать не то, лучше не делать вовсе…

— Занятно, занятно, — мсье Арман побарабанил холеными пальцами по столу, с интересом глядя на Дениз. «Все пропало, — решила Дениз. — Ничего-то я не знаю и не умею. Тоже мне, замахнулась — парижская мода! Гиацинтовая гамма, кто бы мог подумать. А я-то разогналась со своими розеточками. Выставилась на посмешище».

— Значит, вы меня не берете?

— Этого я не сказал. Мне понравилось ваше решение — задрапировать манекены, сделать набросок, этакую модель вообще. Что-то у вас получилось. И свое мнение вы имеете: нет розового муслина — так и не буду делать подвенечное, отлично, отлично… У вас есть кураж! Мы ценим в работниках способность отстаивать свою позицию, в разумных пределах, естественно. Общая концепция есть, и даже неплохая. Конечно, вам надо многому научиться, многое узнать. Да это и понятно — откуда вы, говорите? Монпелье? Прекрасно, прекрасно. Учились где-нибудь?

— В монастыре Святой Терезы.

— Где?!! Феноменально. В монастыре. Просто сказка. И что, там учат шить модное платье?!

— Конечно, нет. Просто дома я делала бутоньерки, веночки, цветы для шляпок — на продажу. А когда отвозила их в магазин, всегда рассматривала там платья и туалеты…

— Угу, угу. Чудно, чудно. Ну, я понял. А что же вы, сударыня?

И Арман воззрился на Мими.

— Понимаете, мсье, я… Мне надо домой. Я бы с удовольствием поступила к вам, но родители…

— Пришли поболеть за подругу. Похвально, похвально… Ну что ж… — он задумался на секунду. — Вот что, барышни, подождите меня минут двадцать, мне надо кое-какие дела оформить.

И уже поднявшись со стула, Сен-Жар спросил, как бы невзначай: