Павел Волков - Дерево уккал

– Приветствую вас! – начал он весьма приятным, но строгим голосом. – Мое настоящее имя покажется вам слишком непривычным, поэтому можете звать меня Варлаамом. Гости для нас большая редкость и, скажем так, редкость не совсем уместная. Кроме того, не будем кривить душой, жители деревни далеко не всегда ладили с коренными обитателями здешних мест, что создает определенное напряжение в наших отношениях. И все же не дать кров обездоленным, тем более женщинам и детям, было бы для нас неприемлемо. Кров и пищу мы дали. Что теперь? Люди не могут долго жить в этом месте.

– Меня зовут Григорий. Спасибо тебе и твоим товарищам, Варлаам, за спасение слабых. И мы, понимая твою обеспокоенность, не хотим задерживаться в месте, для нас не предназначенном. Но боюсь, что жить как раньше уже не сможет никто и вам не остаться в стороне.

– Большая часть из нас может погибнуть, и я хочу знать, что будет дальше. Из-за реки с востока пришла смерть. Что ты принес нам из-за лесов и гор с запада, и кто придет вслед за тобой? Ведь придет же? Вижу, что придет, но впервые за всю мою долгую жизнь будущее так туманно. Как будто размыкается круг и в этот проем неодолимо движется пугающая новизна без места для нас.

– Что ж, ты прав. Думаю, люди придут сюда, чтобы жить. Построят города, распашут лес, создадут культуру на месте дикой пустоши. Я не знаю, сможете ли вы вписаться в новый мир. Но, послушай, под деревом на острове я говорил с колдуном и услышал от него много такого, что… В общем, нет никакой надежды оставить все как было. Ваша богиня, которой этой ночью вы жертвовали свою кровь… Думаю, ты знаешь, что это она дала мне латунное яйцо, часы с застывшей стрелкой, что зачем-то лежат сейчас в земле под ее изваянием. Так вот, мне кажется, она грустит. Грустит о том, что слабеет и ее время уже почти пришло. Но там, за рекой есть другая, дорогу которой призван проложить Касьян. Если придет она, кто станет настоящей хозяйкой? Что тогда будет с вашим народом, с людьми из деревни, а затем и со всем внешним миром? В какие адские бездны погрузит она белый свет? Если существует хоть малейшая надежда на сохранение того, что есть сейчас, я поведу тех, кто захочет на запад, несмотря на все невообразимые тяготы пути. И там, в Искере, который держат казаки Ермака, или в слободе купцов Строгановых, а может в Казани или даже за стенами московского Кремля мы будем отражать натиск темных сил. Но нет такой надежды. Либо уповая на благо, вы пустите в свой мир новизну, либо смерть.

Существа на берегу ручья перестали копошиться, вслушиваясь в волнующий диалог. Рахман Варлаам в задумчивости скрестил руки на могучей груди. Но тут радостно запищал уккала. Из лесу вернулся Сильвестр, которого побежал встречать маленький Игнат. Трогл вышагивал весьма бодро, чего нельзя было сказать о его спутниках. Четыре песьеглавца еле тащили гору завернутого в холст железа.

– Всегда удивлялся, откуда сумеречный народ так быстро достает редкие товары. Это ж надо как минимум сквозь болота продраться туда и обратно. Может, запасы какие. В общем, оружие доставлено и это хорошая новость. А плохая – сюда движется отряд менков.

– Это просто чудо, – приговаривала Сайхан, поглаживая ладонью покрытое лаком дерево великолепного композитного турецкого лука, который она вытащила из прочного кожаного саадака. – Надо проверить, не потеряла ли я навык.

Не больше пяти секунд потребовались ей, чтобы выхватить из колчана стрелу с черешковым наконечником, натянуть большим пальцем скрученную из бычьих жил тетиву и сделать выстрел. Пронесшись со свистом через ручей, стрела глубоко вонзилась в ствол случайно выбранной сосны. Варившие какую-то отраву в своем котле пигмеи синхронно повернули головы ей вслед и, промолчав, вернулись к прерванному занятию. Они готовили яд для смазки смертоносных дротиков.

Григорий в это время присмотрел себе персидского типа саблю из дамасской стали. Он долго вертел ее в руках, пристально разглядывая то изящное короткое рикасо, то слегка искривленный клинок с нечитаемой золотой надписью на внешней стороне. Другой текст, на лицевой стороне крестообразной гарды читался легко, ибо был написан кириллицей – спаси и сохрани.

Из-за спины грека послышался голос татарки:

– Именем Аллаха, милостивого и милосердного!

– Что, что? – обернулся Григорий.

– Это по-арабски. Надпись на клинке, если тебе интересно, конечно. Сабля проделала долгий путь из горнила мастера в южной пустыне далеко на север к неизвестному русскому воину, который, вполне возможно, сгинул где-то в нашем улусе, оставив ее в виде трофея стражам Искера. А затем, либо проданная, либо украденная она добралась сюда, куда вообще мало кто добирается. Мир, который кажется таким огромным и неизведанным, на поверку удивительно маленький, тебе так не кажется? Можно ли вообще спрятаться в таком мире? Отгородиться воображаемыми заслонами, надеясь, что, благодаря им ничто привычное не изменится? Я о рахманах и других лесных жителях. Готовы ли они к встрече с шумными и вечно спешащими обитателями больших городов, с могучими империями, крушащими друг друга в неизбывной необходимости расширяться, с многотысячными армиями, вооруженными не дубинами, но пушками? Принесет ли такая встреча им что-то хорошее?

Грек пристально посмотрел на татарку и выразительно покачал головой.

– Нет, не думаю. Боюсь, они обречены при любом исходе. Югорские охотники и рыболовы, сотни лет живущие по отчине и дедине, не имея ни потребности, ни желания ничего менять, находятся в похожем положении. Отсталость сделала их данниками Сибирского ханства, она же вынудит их принять подданство русского государства. И все же для югорцев есть надежда жить и развиваться рядом с нами. Рахманы, всеухи, песьеглавцы… Они просто из другого мира, мира, где веками все раз за разом вращается вокруг богини с оленьими рогами. Странной двуликой богини, одна половина которой врачует раны и дарит жизнь, а вторая тащит костлявыми пальцами в алчный рот еще трепещущую добычу. Здесь многое пленяет, многое даже восхищает – взять хотя бы добрых и умных уккал. Но не может человеческая жизнь зависеть от того, как, маленькие заросшие шерстью похожие на птиц существа передвинут несколько рычагов на машине, которую не слишком хорошо чинит невесть откуда взявшийся дед. Впрочем, совершенно ясно, что взялся он оттуда же, откуда рахманы, уккалы и все остальные. Мне очень жаль, что их не спасти. Но они еще могут спасти человечество.

– А есть ради чего? – внезапно послышался голос Елисея.

Юноша был очень серьезен, даже суров. Он стоял, опираясь, на длинный двуручный обоюдоострый меч, подобными которому не пользовались уже минимум лет сто пятьдесят. Орудовать им в условиях современного боя с огнестрельным оружием было бесперспективно, но так как мушкетов и пушек в глухом лесном краю пока не наблюдалось, возможно, богатырь выбрал его и не зря. Да и конечно, нечеловеческая сила, данная рожденному под деревом на острове Елисею природой или древними богами, прямо-таки располагала к использованию такого же старинного меча. Ну, может, чуть менее старинного.