Михаил Петров - За колымским перевалом

— Вы работали вместе с Донсковым на притоках ключа Родионовский? — спросил Смелеков.

Пеньковский вздрогнул:

— Не-ет. То есть… работал. А почему это вас заинтересовало?

— В долине были обнаружены богатые россыпи. Там и сейчас работают три прииска. Если вы тоже вели там разведку, то почему заслуга открытия принадлежит одному Донскову?

— Я захватил только начало сезона, — Пеньковский с трудом выдавливал слова. — Успел отработать всего один приток.

— Вспомнил! — Жарченко вскочил и возбужденный, подошел к геологу. — Вас же тогда неожиданно забрали и… вы исчезли почти на год. Что произошло?

— Донсков Написал на меня рапорт, обвинил в том, что я преждевременно остановил разведочные работы. В отчете я показал, что шурфы пройдены до коренных пород. Как оказалось — это был ложный плотик. Я поверил своему рабочему. Проверить не сумел — валялся с приступом печени. К моему сроку добавили столько же. Потом вдруг выпустили, сказали, что не хватает специалистов-геологов.

— Значит, вот кто заварил тогда кашу! — Жарченко сжал кулаки — Вот кого я пригрел у себя под крылышком! И вы мне даже не сказали! Я же ездил к майору Угрюмову, хотел выяснить. Куда там! Даже разговаривать не стал. «У нас есть данные!» — и все тут! Ни слова больше: какие, от кого? Почему вы мне не признались?

— В чем? Дорогой Петр Савельевич, вы же со своей горячностью сами все время ходили но краю.

— Почему не сказали, что Донсков запретил вам ставить там разведку в прошлом году?

— Мало вас трясли самого? Знаю, кто вас спас тогда, — Тарков.

— Ну, нет! Теперь я этого не оставлю.

— Поздно, Петр Савельевич. Свидетелей нет. Ни одного. Да и было нас всего трое.

Смелеков подошел к Пеньковскому, присел напротив него:

— Вчера у меня был Серафим Заболотный.

Пеньковский какое-то время смотрел на Смелекова и беззвучно шевелил губами.

— Серафим? — проговорил он по слогам. — Не может быть. Вы путаете. Донсков мне Сказал тогда, что он… Мой шурфовщик жив?

Смелеков рассказал о признании Серафима, о золоте, которое тот принес. Жарченко выскочил из-за стола и заметался по кабинету.

— У-у-у, зверье! Вот кого надо было расстрелять! Помните, Тихон Матвеевич, какой рысью смотрел ой на нас в своей берлоге. Не глазищи, а угли раскаленные. — Неожиданно Жарченко остановился как вкопанный. — Но почему он нас спас? Почему?

— Я тоже задавал себе этот вопрос, — Смелеков поморщился, словно от боли, и махнул рукой. — Хватит о нем. Вадим Донатович, наличие поперечных россыпей по левобережью Колымы не вызывает сомнения?

— Не совсем так, Тихон Матвеевич. Скажем лучше так: россыпное золото, по данным геолога Федорова, там есть. Но это торопливые и неполные работы Геолога-поисковика. Надо срочно ставить детальную разведку, — Пеньковский сердито посмотрел на директора и строго повторил — Разведать и подсчитать запасы. Только так!

Жарченко расхохотался и ласково потрепал геолога по плечу.

— Ох, старче, старче! Вот железная ступа! Что бы я без вас делал? — Жарченко повернулся к Смелекову. — Это он все клюет меня за партизанщину в разработке месторождений. Я же признал свою вину, даже покаялся. Помните, Вадим Донатович, наш последний разговор?

— Ого-го! Видали вы его? А россыпь на Бойце кто растерзал?

— Мы опять отвлекаемся, — вмешался Смелеков. — Кто должен выполнять разведочные работы?

— Начали геологи Лисянского, им и заканчивать… — с сомнением проговорил Пеньковский.

— Только через мой труп! — взревел Жарченко. — На пушечный выстрел не допущу.

— То есть? — Смелеков даже прикрыл ухо.

— Извините, Тихон Матвеевич. Не могу я спокойно называть эту фамилию. Здесь территория прииска, и я сам займусь разведкой всей долины.

— Лисянский не отдаст, — сказал Пеньковский, покачав головой.

— Позвольте! Как же он будет искать золото там, где по его же теории — стерильная зона? Ему надо вначале публично признать ошибочность своих утверждений, а потом уж!.. Тихон Матвеевич, вы меня поддержите. Для нас важен фактор времени. Вы представляете, что произойдет, если на конференции геологов я выложу на стол президиума… — Жарченко вдруг осекся, виновато покосился в сторону старого геолога. — Если Пеньковский выложит перед Лисянским золото, найденное в самом центре его, так называемого, междузонья?

— Позвольте мне, Тихон Матвеевич, — поспешил на выручку директору геолог, — высказать одну мысль. Спор будет. Обязательно! А все потому, что район не разделен территориально между прииском и экспедицией. Причина та же — недооценка приисковой разведки. Надо немедленно исправить ошибку.

— Вадим Донатович прав, — поддержал Жарченко. — Тогда прииск будет отвечать за все золото, находящееся в пределах его горного отвода, и не будет ждать дядю. А Лисянский пусть смелее выходит на фланги.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Смелеков. — Нельзя противопоставлять разведки. Надо заставить обе работать в полную силу. Видите, еще одна проблема, и ее надо решить на геологической конференции.

Вероятно, вам будет необходима помощь горного управления? Обращайтесь, я посодействую.

— Э, нет уж, Тихон Матвеевич! Знаю я помощь Тургеева. Такую паутину заплетет! Об одном буду просить — пусть не мешает!

Через неделю Смелекову позвонил Лисянский, сообщил, что у него находится Зенкевич и желает встретиться.

Шумная толпа геологов главка бесцеремонно заполнила кабинет, уселась за столом. К Смелекову подошел Зенкевич — маленький, сверх нормы располневший, с квадратным лицом, утопленным в плечах, и уверенным взглядом беспокойных глаз. На левой стороне черного костюма висел значок Лауреата.

— Вот он где, Стенька Разин! — громко заговорил Зенкевич, бесцеремонным взглядом ощупывая лицо Смелекова. — Спасибо, что уважил, пригласил старика. — Вот приехал, и, как видишь, не один. Давненько хотел к тебе заглянуть. Что значит молодость и власть — всех старичков-дальстроевцев глотаешь, как устриц!

— Жалуются?

— Лисянский ко мне в главк запросился.

Смелеков знал, какой разговор сейчас произойдет с Зенкевичем, и пытался всеми силами удержать себя от длительных споров. Не скрывая усмешки, спросил:

— Чем объяснить, что весь цвет геологической мысли пожаловал на Теньку? Не иначе как приехали торжественно объявить о втором рождении золотой славы района?

Зенкевич беспокойно заерзал на стуле и помахал в воздухе короткой рукой.

— Что я вам говорил, однополчане? Как бык на красную тряпку, так секретарь райкома на геологов сразу бросается. Милейший Тихон Матвеевич, не надо! Не надо ставить себя в позу человека, который один печется о благе народа и думает о его будущем, а мы, злодеи, дескать, точим лопату, чтобы вырыть яму и закопать Теньку золотую. А стойло бы вспомнить, что мы, здесь сидящие, положили начало золотой промышленности района. И, наверное, нас больше волнует ее дальнейшая судьба, чем тех, кто пришел сюда на все готовое.