Сергей Ермолинский - Денис Давыдов (Эскадрон гусар летучих)

— Ах, боже мой! Катрин заперлась у себя и не выходит к гостям…

— Опомнитесь, граф, какие сейчас гости?

Но граф был бестолково растерян:

— Так ведь это же ее день! Ее день! — повторял он.

— Осторожно, там хрусталь! — крикнул Устимович слугам, тащившим ящик.

— День рождения! — будто в помутнении продолжал старик. — Приехал Болховской! Наконец, приехал! Но она оскорблена! И я оскорблен! Она ни за что не выйдет к нему! — И зашептал, оглядываясь: — А знамение в прошлом годе помните?.. Комету?

— Граф, о чем вы? Враг наступает, и не сегодня-завтра…

— Что?

Нелюбов остолбенело посмотрел на Устимовича и беспомощно, по-детски заморгал глазами.

— Вздор! Слухи! — вдруг выкрикнул он. — Не верю! Не допускаю! Да я пулю бы пустил себе в лоб, если бы не Катрин!..

В это время во двор въехал Денис Давыдов со своими офицерами — Бедрягой-Вторым, Мартыновым-Черкесским, Митей Бекетовым. За ними показался музыкантский взвод Ахтырского гусарского полка, сверкая медью начищенных труб.

— Поздравляю вас, граф! — уже издали кричал Денис.

— С чем? — побагровел Нелюбов. — С бегством! Это я вас поздравляю!

— Выше голову, граф! Где именинница? — гремел Денис и соскочил с коня. — Готов поспорить на ваше имение, что победа не за горами! Новый поворот кампании! Кутузов принял армию! И он дает мне тысячу сабель! Я ухожу в тыл французам!..

— Дает? — изумился Бедряга.

— Не дает, так даст! — не моргнув глазом, воскликнул Денис. — Все-о! Я путаю связь, коммуникации противника, терзаю его тылы, лишаю его армию продовольствия…

— Война в тылу? — обомлел Нелюбов. — Невиданно! — Старик оживился необычайно.

— Да я его самого, дьявола, живьем изловлю! Режьте цветы! — в азарте командовал Денис. — Не оставлять же французам! Под корень! Все до одного!

Блеснули сабли, и с клумб полетели желтые астры и огненные георгины…

В большой зале было полутемно. Свет пробивался лишь из дальней двери — там собрались гости. Тоненькая женская фигурка появилась сверху, спустившись по внутренней лестнице. Это была Катрин. Со двора доносились громкие голоса. Она подбежала к пылающему закатом окну и тут же замерла в испуге, потому что из тьмы возник Болховской.

— Катрин! — позвал он.

— Не подходите ко мне!

— Но я не мог приехать! Понимаете — не мог! Все дни без сна, в штабе…

— Как это — не могли? В тот день, когда все должно было решиться? И не могли?

— Но ведь война, Катрин!

— С утра до вечера только и слышу о войне! Не хочу! Хоть в этот день, хоть в мой день!..

— Умоляю, выслушайте меня! Я с трудом вырвался на полчаса!

— На полчаса? — Ее глаза расширились от негодования.

— Катрин!

О, теперь она презрительно вскинула голову:

— Бог мой, скорее уезжайте, вас никто не удерживает! А у меня праздник! Слышите, Болховской? Все равно — праздник!..

Она едва успела договорить это, как вдруг грянул оркестр, словно бы в ответ на ее выкрик. Музыкантский взвод Дениса, уже разместившись на хорах, дул в медные трубы, а в дверях появился и сам Денис. За ним его офицеры торжественно несли охапки только что срезанных цветов. Цветов было так много, что они сыпались по дороге. Денис был серьезен, а на лице Митеньки Бекетова сиял восторг. Наш блистательно черноусый герой был невысок ростом, чуть кривоног, но двигался ловко и, приспустив на одно плечо ментик, выглядел эффектно. Приняв из рук Митеньки цветы, он положил их к ногам Катрин. Она заулыбалась ему счастливой улыбкой и победно взглянула на Болховского, который отошел в сторону и стоял, нахмурившись.

К ногам Катрин посыпались цветы. Денис наблюдал за этим, склонив почтительно голову, и лишь мигнул, как чья-то гусарская сабля, сверкнув молнией, чисто сняла серебристую головку у бутылки шампанского. Без тени улыбки, он высоко поднял пенящийся бокал и осушил его, секунду подумал и выпил второй. Откинув руку, выпустил бокал, но не дал ему разбиться, а раздробил его, мягко прихлопнув каблуком со звенящей шпорой. Гусары в точности повторили все его движения. И Катрин рассмеялась, как ребенок.

— Почему темно в такой день? — воскликнул Денис, и тотчас за его спиной засуетились люди. Там и здесь затрепетали веселые, восковые огоньки, а затем и на верхней люстре запылало множество спермацетовых (наиболее ярких по тем временам) свечей, и тут барон Эйхен с изумлением увидел Дениса, которого сам, по распоряжению Кутузова, только что отправил на гауптвахту. Но Денис, как ни в чем не бывало, подвел Катрин к дивану. Она, сделав смешливый книксен, уселась, продолжая смотреть на него, как на волшебника, и ожидая новых чудес. Митенька подал ему гитару, и Денис, тронув струны, негромко запел:

Сделал небольшую паузу и продолжал, перебирая струны:

— А ведь нам пора в штаб, — обеспокоенно шепнул Болховскому ротмистр К.

— Черт с ним! — взорвался Болховской. — Не видите — бал!.. Танцы, танцы, хе-хе, а потом гусарское вранье до упаду! — намеренно громко воскликнул он.

— Вы не смеете так говорить о Давыдове! — возмутился Митенька Бекетов, в тот же миг очутившийся рядом с ним.

— Не имею чести вас знать, — холодно оборвал его Болховской. — Да и разговариваю я не с вами…

— В чем дело, господа? — раздался голос Дениса.

— Князь Болховской позволил себе… — начал Митенька, но Болховской не дал ему договорить:

— Я сказал, господин Давыдов, что вас давно пора проучить!

Он произнес это с наглой резкостью и глядя прямо в глаза Денису.

— Ах, вот как! Извольте. — Денис щелкнул шпорами и, улыбнувшись своей белозубой улыбкой, добавил: — Но на условиях самых жестких. — И направился к Катрин.

Музыканты заиграли вступление к танцу. Лавируя среди гостей, Денис столкнулся с Эйхеном.

— Кажется, у меня двоится в глазах, — проговорил Эйхен, придерживая Дениса за рукав.

— Не понял.

— Каким образом один и тот же человек может одновременно быть и там, и тут?

— А! Значит, может, — весело ответил Денис и выскользнул из-под руки барона.

— Ты понимаешь, с кем связываешься? — взволнованно говорил Болховскому ротмистр К. — Он бьет в туза.

— Сэ фэ, — коротко ответил Болховской и пожал плечом: — Видел я таких! — Но краем глаза смотрел на Катрин, которую, приобняв, кружил Денис.

— В восемьсот седьмом году в Германии, под Эйхлау… — нашептывал под вальс Денис. — О, мы были в ста шагах от Бонапарта! Гнали его буквально по пятам, через все кладбище! И ведь ускользнул, дьявол!..

Они проплыли мимо группы офицеров, и Денис на секунду встретился взглядом с Эйхеном и подмигнул ему, а Болховской демонстративно отвернулся от Катрин.