Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

— Мистер Притчет, — обратилась она к переводчику сладким голосом. — Вы здесь знаете всех?

— Большинство, — отозвался он. — В Пекине мало иностранцев. Некоторые мне незнакомы. А что?

— Да нет, ничего. Так, спросила. Утром я видела, как некоторые из гостей устроили скачки. Они великолепно держались в седлах.

— Ах, да. Ребята из Таможенной службы красовались. Прошу прощения, я вовсе не хотел…

— Вам не о чем беспокоиться, они действительно красовались, — рассмеялась Элен Франсес. — Особенно один из них. Я точно не помню, как его зовут. Кажется, Меннерс. Он великолепный наездник.

— Прошу меня простить, мисс Дэламер, но я ничего не понимаю в верховой езде.

— А я ее обожаю, — ответила Элен. — Здесь устраивают охоты на лис?

— Скорее здесь охотятся за ценными документами. Есть клуб наездников. Впрочем, я в нем не состою.

— Мистер Меннерс, должно быть, звезда этого клуба.

— Генри Меннерс? Нет, мисс Дэламер, он здесь проездом. Нас предупредили о его приезде по телеграфу.

— Как интересно!

— Нет, отнюдь. Телеграмма была самой обычной. Сэр Клод решил помочь ему найти работу на строительстве железной дороги где-то на севере. Услуга его отцу, лорду Беверли, который занимает какой-то пост в правительстве.

— Значит, мистер Притчет, Меннерс — инженер?

Переводчик, пытавшийся не смотреть на Элен, смешно надломив брови, поднял на нее скорбный взгляд:

— Я полагаю, он некогда служил в королевском инженерном корпусе в Индии. Он сменил немало профессий. Мисс Дэламер, Меннерс — личность яркая. Недавно он приехал из Японии. Позвольте узнать, чем вызван ваш интерес? Разумеется, помимо того, что он великолепный наездник.

Элен Франсес с удивлением почувствовав, что краснеет, весело рассмеялась, пытаясь скрыть смущение. Смех получился громче, чем она предполагала, и Элен с волнением подумала, что перебрала шампанского.

— Экий вы озорник, мистер Притчет. Мистер Меннерс мне совсем не интересен. О чем вы?

Теперь настал черед Притчета краснеть:

— Прошу меня простить, мисс Дэламер, если я неудачно выразился, — он грустно улыбнулся. — Мне часто кажется, что я говорю по-китайски лучше, чем по-английски. — Увидев улыбку Элен, он продолжил: — Кстати, мистер Меннерс весьма способен к языкам. Он бегло говорит по-японски и за время своего пребывания здесь значительно продвинулся в изучении китайского.

— Кажется, вы его неплохо знаете.

— Пекин — город маленький, мисс Дэламер. Не могу сказать, что мы часто с ним видимся. Меннерс ведет гораздо более активную жизнь, нежели я в своей обители в башне из слоновой кости.

— Он проводит время с ребятами из Таможенной службы?

Казалось, Притчету удалось преодолеть смущение. Он тихо рассмеялся:

— О да, с мистером Симпсоном, его коллегами и некоторыми военными атташе.

— Я даже не смею спрашивать, чем они занимаются.

— А я бы, задай вы мне этот вопрос, вряд ли осмелился ответить вам, даже если бы что-нибудь знал.

— Вы намекаете, мистер Притчет, что Меннерс безнравственный человек?

— Я бы сказал, что он яркая личность, — он откинулся на стуле, чтобы позволить слуге собрать тарелки с остатками первой перемены блюд. Притчет так и не доел омара. — Позвольте поинтересоваться, куда вы с мистером Каботом…

— Он мой жених.

— Ну да. Позвольте поинтересоваться, куда именно вы собираетесь направиться из Пекина? Насколько мне известно, у вашего отца где-то на севере собственное дело.

— Он работает в городе Шишань. Именно туда мы и едем.

— Вот как? Шишань? — в глазах Притчета мелькнула печаль. — И вы заинтересовались Меннерсом, потому что он искусный наездник?

На этот раз Элен рассмеялась совершенно искренне:

— Вы меня раскусили, мистер Притчет. Да, я действительно сегодня узнала, что Меннерс тоже едет в Шишань, и поэтому пыталась исподволь вызнать о нем. Надеюсь, вы меня простите?

— Вы действовали весьма умело. Надеюсь, я не сказал ничего, что заставило бы вас разочароваться в вашем будущем соседе.

— Отнюдь. Как раз наоборот. Вы меня крайне заинтриговали. Я с удовольствием познакомилась бы с такой… яркой личностью.

«И к тому же очень привлекательной», — добавила она про себя. Что за неприличная мысль! Пожалуй, не стоит больше пить. Когда официант поставил перед Элен вторую перемену — жареную говядину и йоркширский пудинг, — она украдкой посмотрела в сторону Меннерса. Черноволосый красавец, запрокинув голову, весело хохотал над остротой графини Эстерхейзи. Элен перевела взгляд на милого, честного Тома, который с жаром обсуждал минувший матч, для большей ясности расставив перед собой солонки и перечницы, которые, по всей видимости, должны были изображать игроков в лапту. Один из его приятелей для вящей убедительности скатал из хлеба несколько шариков. Жена одного из послов, сидевшая между спорщиками, откровенно скучала. «Милый, добрый Том», — с нежностью подумала Элен.

— Коль скоро вы направляетесь в Шишань, позвольте кое о чем вас предупредить, — произнес Притчет.

— О Меннерсе? — с удивлением спросила Элен.

— Вряд ли я осмелился бы позволить себе подобное, — покачал головой Притчет. — Вы что-нибудь слышали о боксерах?

— В последнее время только о них и говорят, — ответила она. — Мистер Скваерс сказал, что его посольство считает слухи о боксерах чистой воды помешательством.

— Это также официальная точка зрения и нашей дипломатической миссии. Надеюсь, мы правы. И все же среди китайцев у меня есть друзья, которые далеко не столь оптимистичны. Шишань отсюда далеко, а железную дорогу к нему пока еще не построили. Хочу вас предупредить: держите ушки на макушке. Если вы услышите о волнениях, немедленно уезжайте и посоветуйте отцу и мистеру Каботу сделать то же самое. Прошу вас, не считайте подобный отъезд позором. Кстати, я счел бы за честь, если бы вы нашли возможность время от времени писать мне письма и рассказывать, как обстоят дела в Шишане. Вот. Именно это я и собирался сказать.

— Разумеется, мистер Притчет. Вы такой милый. Конечно же, я приму к сведению все, что вы сейчас сказали, и непременно буду вам писать. С огромным удовольствием. Честное слово.

«Какой смешной грустный человечек», — подумала она и, мотнув головой, произнесла:

— Будет. Довольно разговоров об этих ужасных боксерах.

После третьей перемены блюд — на этот раз подали лимонный бланманже — джентльмены остались пить бренди, а дамы встали из-за стола. Осталась только графиня Эстерхейзи, которая, к возмущению некоторых женщин, не только настояла на своем праве побыть в мужском обществе, но и потребовала сигару, которую ей с усмешкой прикурил лично сэр Клод. Неудивительно, что разговор за кофе в гостиной леди Макдональд в основном шел о многочисленных любовных связях, в которые якобы вступала графиня с лучшими представителями австрийского и русского дворов. Ходили слухи, что за время своего пребывания в Пекине Эстерхейзи не разочаровала поклонников. Мадам Пишон, стремясь спасти реноме французского военного атташе, заметила, что даже некий юный англичанин оказался бессилен перед чарами графини. Буквально сегодня за обедом все видели, как… Тут леди Макдональд любезно поинтересовалась у миссис Доусон, не нуждается ли она со своей юной спутницей в отдыхе после столь насыщенного дня, и миссис Доусон, обменявшись понимающими взглядами с хозяйкой виллы, согласилась: да, она ужасно устала. Миссис Доусон и Элен отвели в небольшую скромно обставленную комнату, в задней части храма, где, как им было сказано, они могли прилечь и набраться сил.