Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

— Генри, у меня появилось столько сил, — начала она.

— А мне даешь силу только ты, — сказал он и поцеловал ее в губы.

Усы Генри коснулись ее носа, и сразу же вслед за этим она ощутила его мягкие губы, язык, прикоснувшийся к ее зубам, и крепкие руки, которыми Генри, обхватив девушку, крепко прижал ее к себе. Элен почувствовала грубую ткань его твидового жакета, и ее охватило томное приятное бессилие. Она закрыла глаза, целиком и полностью отдаваясь силе мужчины, сжимавшего ее в объятиях.

— Поехали домой, — сказал он, оторвавшись от ее губ. — Лао Чжао уже привел лошадей.

Ранним утром в пятницу Аиртоны и Элен отправились в строительный лагерь. Доктор и Элен ехали верхом, тогда как Нелли, сестра Елена и дети ехали в специально позаимствованной ради этого случая телеге, влекомой мулами. Сестре Катерине, к ее величайшему сожалению, пришлось остаться в миссии за главную. В лагере путников ждал Чарли Чжан, чтобы сопроводить их к тому месту в Черных холмах, где собирались подрывать туннель. Герр Фишер вместе с Генри Меннерсом отправились в дорогу несколько раньше, чтобы проследить за установкой палаток, в которых гостям предстояло провести две ночи. Церемония открытия туннеля должна была состояться сегодня днем, а на следующий день намечался пикник, который Чарли и герр Фишер готовили, не жалея сил и средств.

Для детей прогулка была приключением, а для сестры Елены, редко покидавшей Шишань, — настоящим праздником. В тот день прохладное утро было согрето веселыми песнями и восторженной болтовней. Настроение отнюдь не ухудшилось, когда поля сменились темными лесными рощами и скалистыми теснинами, отмечавшими начало Черных холмов. Путники проследовали по тропе, пересекавшей равнину вместе с железной дорогой, и вскоре привыкли к рокоту вод, влекомых рекой по усеянному галькой руслу. Между тем сосновый лес становился все выше и гуще. Впереди вздымались Черные холмы, вершины которых уходили в низкие облака. Постепенно сквозь одежду стал пробираться холодок. Буквально несколько дней назад в Шишане стояли чудесные осенние деньки. Скоро должна была наступить зима. Если бы не веселый гомон детей, разворачивавшийся перед Элен пейзаж показался бы ей мрачным и таящим угрозу. Еще были свежи тяжкие воспоминания о том, как она ехала через Черные холмы в Шишань.

Дорога пошла под уклон — деревья вздымались над головами путников, отчего людям казалось, что они едут по гигантскому нефу готического собора или же пещере, заросшей сталактитами и сталагмитами. Издав громкий крик, с ветки сорвалась птица и, хлопая крыльями, скрылась в чаще. Наконец лес кончился, и они снова выехали на открытое пространство. Прямо перед путниками возвышался высокий утес, вершина которого терялась в облаках. Оттуда из белесой дымки струйкой серого тумана бежала по склону вода, образуя у подножья водоем с темной водой, редко знававший прикосновения солнечных лучей. Из водоема к реке, что привела путников к скале, паутинками устремлялись десятки ручейков. Их тихий журчащий шепот казался эхом грохочущих вдали водопадов. Здесь, на сером лугу, герр Фишер расставил палатки.

Невдалеке, у склона утеса, лежала груда камней, по которым можно было догадаться, где будет проложен туннель. Чарли рассказал, что динамит уже заложили, и теперь осталось лишь поджечь запал, чтобы пробить брешь, которая соединит два туннеля воедино. С гордостью он принялся описывать сложности, которые им пришлось преодолеть. Именно они с герром Фишером придумали проделать туннель сквозь горы. Труд был тяжким и обошелся в немалую сумму, зато они сократили протяженность дороги на семьдесят миль и теперь опережали план на целых шесть месяцев. Герр Фишер обещал, что окажет Чарли честь и разрешит лично поджечь запал.

— Не волнуйтесь, мисс Дэламер, — заверил Чарли Элен. — Опасности не будет. Взрыв проистекает глубоко в сердце горы, где встречаются два тоннеля. Все, что вы услышите, будет дальний удар — и больше ничто. А потом, когда мы увидим, как из дыры льется дым и пыль, мы начинаем пить шампанское!

Когда наконец настал знаменательный момент, собравшиеся стояли под навесом, по которому канонадой барабанил ливень (дождь зарядил в самом начале церемонии, причем никто из присутствующих не догадался захватить с собой зонтик), поэтому взрыва так и не услышали. Промокший насквозь Чарли, сияя от восторга, выжал ударник, однако сквозь пелену дождя так никому и не удалось разглядеть, что именно «вылилось» из пролома. Несмотря на небольшой конфуз, герр Фишер перехватил инициативу в свои руки. Один-единственный хлопок, который услышали гости, издала пробка, вылетевшая из бутылки шампанского, после чего герр Фишер жизнерадостным голосом объявил туннель открытым. Нелли тщетно звала детей, которые кинулись под дождь танцевать с пустившимся в пляс Чарли, а доктор вместе с сестрой Еленой присоединились к празднику, чокаясь со всеми бокалами и распевая «А он отличный малый». Элен не сводила глаз с Генри, который, прислонившись к опорному шесту навеса, прихлебывал шампанское и сардонически поглядывал на окружающих. Он повернулся к ней и улыбнулся. Элен почувствовала, как екнуло сердце, и покраснела. Они встретились впервые с тех пор, как вернулись с реки. Это случилось четыре дня назад, четыре дня, показавшиеся девушке целой вечностью.

За эти дни она несколько раз пыталась себя убедить в том, что больше не желает видеть Генри, и время от времени даже начинала в это верить. Потом она брала фотографию Тома. Она уговорила его сняться на пароходе. Он был одет в свитер и парусиновые брюки. Румяный после игры в метание колец. Волосы — грязные. Глядя на фотографию Тома, она отчаянно пыталась возродить в себе чувство нежности, которое некогда к нему испытывала, и порой ей это удавалось. Она с облегчением вздыхала и улыбалась, вспоминая его веселые шутки и байки, очаровательную застенчивость и то, как весело они проводили вместе время, блуждая по удивительным городам, в которых им довелось побывать во время путешествия на пароходе. Но стоило ей только подумать о Генри и обо всем, что случилось во время последней прогулки, грусть о былом тут же улетучивалась.

И вот теперь, когда Элен смотрела, как Меннерс стоит под мокрым навесом в окружении весело щебечущих Аиртонов, Чарли и герра Фишера, она словно заново переживала те ощущения, которые испытала в тот миг, когда Генри ее поцеловал. Все и все вокруг него было точно подернуто дымкой. Она видела лишь Генри, ощущая его присутствие буквально физически, несмотря на разделявшее их расстояние. Он, якобы между делом, направился к ней, и мысль о том, что сейчас он заговорит с ней, сковала Элен подобно наложенному волшебником заклятью.