Анджей Иконников-Галицкий - Литерный А. Спектакль в императорском поезде

А вот в газетах. Сегодня публикуется письмо Н. И. Астрова, Н. М. Кишкина и В. Д. Набокова об условиях их вступления в состав Временного правительства. А. Ф. Керенский возвратился в Петроград. В Рижском заливе отряды неприятельских гидроаэропланов совершили налёты на рейды острова Цереля и Аренсбург. Обстрелянные огнём судов флота и батарей, аппараты скрылись. Далее. Петроградский союз охотников (Морская, 13) объявляет, что право пользования охотой в удельных и казённых лесах всей Петроградской губернии на организованных и демократических началах Министерство земледелия предоставило этому самому союзу охотников; список угодий будет объявлен вскоре. В синематографе «Паризиана» (Невский, 80) ввиду большого успеха демонстрируется «Таинственное убийство в Петрограде. Сенсация. В четырёх частях. Из недавнего мрачного прошлого», фильма Николая Минервина (это якобы об убийстве Распутина). Мыло мраморное предлагает контора «Бромберг», Уродонал Шателена растворяет мочевую кислоту; продаётся во всех аптеках; избегайте подделок. Принимается подписка на ежедневную газету «Сила земли» до конца года. Более актуально: продаются 60 000 штук топоров. Спешите уже теперь с запасами фонарей для улиц. Желаю продать регулятор давления. За серебро плачу дороже всех: Троицкая ул., 26. Столяр: прихожу на дом. Обойщик, дёшево обиваю мебель.

«Глотатели пустот — читатели газет».

Мебель, починенная этим обойщиком, — сгорит ли она через полтора года в прожорливой утробе печки-буржуйки или переживёт своих хозяев и мастера на десятилетия? Может, она и сейчас сохнет в какой-нибудь затерянной петербургской квартире? Надолго ли исцелил больного уродонал Шателена? Понадобится ли регулятор давления новому владельцу? Удастся ли вам поохотиться в удельных и казённых лесах Петроградской губернии?

Скоро, скоро конец, а вы и не подозреваете об этом.

Генерал Александр Михайлович Крымов

Генерал Лавр Георгиевич Корнилов

Стена вокзальная, часы. По перрону слоняются солдатские тени, а также тени в платках и длинных юбках. Среди первых — солдат в фуражке с гармонью и солдат в папахе. Под часами, прислоняясь к столбу, стоит особа в платке и длинной юбке, лузгает семечки и сплёвывает шелуху на перрон. Это, конечно, Катя (Катька, Катерина). Лузгая, напевает что-то невнятное.

Катя.

Тьфу, горькая попалась. (Увидела солдата.) Эх, гармонь, гармонь, гармонь, золотые клавиши…

Солдат в фуражке.

Здравия желаю, барышня. Я вижу, вы что-то скучаете? Может, желаете с солдатом познакомиться?

Катя. Ничего я не скучаю, так, стою тут. А вы солдат с фронта?

Солдат в фуражке. Как же! Семьсот третьего пехотного полка. Под немца ходил и под австрийца. А лучше вас ничего не видал.

Катя. Что вы глупости говорите. А вы на аэроплане летали?

Солдат в фуражке. На аэроплане… А семечек не позволите? На аэроплане, нет, не летал, врать не буду. А газами был отравленный и огнемётную струю видел.

Катя. Скажите, как интересно.

Солдат в фуражке. Интереснее некуда. Только вам не пожелаю. (Некоторое время вместе грызут семечки.) Разрешите закурить?

Катя. Курите, что ж.

Солдат в фуражке (свёртывая самокрутку). Да, много чего видел. А к вам как обращаться? Розалия? Матильда?

Катя. Хи-хи. Придумаете тоже! Екатерина Алексеевна.

Солдат в фуражке (закуривает). Как императрица, значит. Так вот, Екатерина Алексеевна, много чего на фронте было. Под чемоданы попадал даже.

Катя. Это как это?

Солдат в фуражке. Это снаряды такие немец кидает — мы их чемоданами называем, потому что большие. В человека попадёт — мокрого места не останется. А вы, Катя, скажем, далеко живёте?

Катя. А вам зачем?

Солдат в папахе (подходит, выплясывая).

Что, брат, хватит врать! Это он, барышня, врёт всё, вы его не слушайте.

Солдат в фуражке. А тебе чего надо? Ишь ты! Откуда взялся!

Солдат в папахе. Ладно, не сердись, братишка, шучу я, потому что мне весело. Войне конец и революция полная.

Солдат в фуражке. Конца войне что-то не видно.

Солдат в папахе. Да что уж — обратно в окопы пойдём, что ли? Не загонишь.

Катя. А генералы прикажут?

Солдат в папахе. А на штык их всех, генералов с офицерами, да с комиссарами, да с правительством.

Катя. А вы, что ли, с фронта?

Солдат в папахе. Как же, с фронта, сорок пятой роты тыща первого полка генерала Удиралова. А семечек не отсыплете ли?

Солдат в фуражке. Дезертир он.

Солдат в папахе. А ты не дезертир? Теперь нету дезертиров — все свободные люди.

Солдат в фуражке. Видал, как таких под Волочиском ударники расстреливали? Шлёпнут и дощечку прицепят: «Дезертир».

Солдат в папахе. Ничего, у самих винтовки найдутся! И на ударников!

Катя. Ой, как интересно.

Солдат в фуражке (берётся за гармонь).

Солдат в папахе.

Катя.

Всё тонет во тьме и в разухабистом ритме «Яблочка». В одиноком луче света — Александр Блок.

Александр Блок. Упорный слух о сдаче Риги… На улицах возбуждение. В трамвае дамы разводят панику. Всюду говорится, что немцы придут сюда. Слышны голоса: «Всё равно голодная смерть»… Газета: прорыв рижского фронта, небывалое падение рубля и голод в Москве…

Луч с Блоком исчезает. Высвечивается салон-вагон Литерного. Порывисто открывается дверь, входит худощавый невысокий генерал, чуть прихрамывая. Лицо измождённое, скуластое, тёмные узковатые глаза сверкают из-под козырька фуражки. Усы, небольшая бородка. На шее белый георгиевский крестик, другой белый крестик с орденской ленточкой, и ещё один, красный, — на груди слева. Лавр Георгиевич Корнилов. Его движения угловаты, быстры, резки, а манера говорить неожиданно мягкая, не командирская.