Анджей Иконников-Галицкий - Литерный А. Спектакль в императорском поезде

Корнилов. Говорун! Мямля! Министр-председатель, туда его… Прости, господи! (Порывисто снимет фуражку и почти кидает её на стол. Крестится.) Господи, помоги, дай сил, как помогал Ты мне всегда. Ты вывел меня из плена, Ты поставил меня над гибнущей русской армией — помоги мне совершить это служение! Дай мне быть достойным великого дела, к которому призвал! Господи, помилуй! Пресвятая Богородице, спаси нас! (Резко поворачивается к двери, кричит.) Корнет! Хан, голубчик, зайди!

В дверях появляется молодой, стройный, смуглолицый офицер в красно-буром полосатом бешмете с погонами и аксельбантом и в сапогах со шпорами — корнет Хан Хаджиев.

Хан Хаджиев. Я здесь, уллу бояр!

Корнилов. Хан, милый, я же просил, не называй меня так. Какой же я уллу — великий: ты же видишь, я маленький.

Хан Хаджиев. Так точно, слушаю-с. Я здесь, Верховный!

Корнилов. Голубчик, сделай мне чаю, погорячее и покрепче.

Хан Хаджиев. Будет исполнено, Верховный! С сахаром?

Корнилов. Немного. И хлеба корочку — не успел сегодня поесть вовсе.

Хан Хаджиев. И водки изволите?

Корнилов. Нет, не надо. А впрочем… Стопочку.

Хан Хаджиев. Может быть, уж пообедаете? Вечер.

Корнилов. Нет, милый, не надо — боюсь, отяжелею. Дел много.

Хан Хаджиев. Слушаю-с. (Исчезает за дверью.)

Корнилов (поворачивается к столу с картами и донесениями). Рига… Венден… Беда. Опять бегство. Опять то же… (Находит на столе бумагу.) Моя старая телеграмма этому… военмину: «Армия обезумевших тёмных людей… Потерявших чувство человеческого достоинства…» Какое достоинство! Потерявших человеческий облик… Выбросить… В сорок третьем корпусе боеспособны только пятая и семнадцатая кавдивизии… Во втором Сибирском брошена артиллерия. Толпы мародёров… (Находит другую бумагу.) Директива командарма-12: «Армия оторвалась от противника… Устраивается на Венденской позиции. Эту позицию, одну из последних на путях к Пскову и Петрограду, необходимо удержать во что бы то ни стало». Как удержать, когда в тылу враги и шпионы, в Советах, в самом правительстве! Немедленно брать под контроль Петроград, разгонять Советы, расстреливать предателей. Ленина этого, или как его… Всю свору. Керенского, болтуна, — пугнуть, чтобы приехал в Могилёв, здесь держать под надзором. Третий кав-корпус на Петроград… Крымов справится. Немедленно! Корнет! Хан!

Хан Хаджиев (появляется в дверях). Слушаю, Верховный!

Корнилов. С генералом Крымовым, как будет возможность, свяжите меня без промедления.

Хан Хаджиев. Слушаю-с. Чай через минуту будет.

Корнилов. Спасибо, Ханушка, спасибо. (Хан Хаджиев исчезает.) Что же будет-то с Россией, со всеми нами? С ним вот, с моей Таей, с Наташей, с Юриком… Как могло оказаться так… Трусы, подлецы, слюнтяи — всюду. Нет! Не поддаваться! Нас ещё много. Есть генералы, есть деятели. Крымов, Каледин, Милюков… Да и Алексеев, да и Савинков. Да и тысячи честных солдат. Будем воевать до конца. Если не за победу, так хоть за честь. Помоги, Господи!

Корниловсклоняется над бумагами и картами. Он оказывается в тени — свет перемещается вперёд, где перед нами прохаживаются солдаты с гармонью и с Катькой под ручку.

Катька.

Солдат в фуражке.

Солдат в папахе.

Катька.

Солдат в папахе.

Прошли. Снова свет в вагоне Корнилова.

Корнилов. Третий кавкорпус… От Невеля первая казачья дивизия на Остров — Псков — Лугу… От Великих лук на Новосокольники — Дно… Уссурийская конная… От Старой Руссы — Дно — Луга… (Поднимает голову от карт.) Путём царского поезда!

Хан Хаджиев (появляется в дверях с подносом, на коем стакан чаю, кусок хлеба и рюмка водки). Ваше высокопревосходительство, извольте.

Корнилов. Сосредоточение у Луги… Вырица, Гатчина, Тосно… Вагоны! О вагонах распорядиться…

Хан Хаджиев. Чай крепкий, как приказано.

Корнилов. А! Спасибо, Хан. (Берёт рюмку, залпом выпивает, не закусывая.) Спасибо. Хорошо. Ты бутылку-то припрячь, а то охотники найдутся.

Хан Хаджиев. Припрятана.

Корнилов. И чай хорош. Молодец, Ханушка. Что Крымов?

Хан Хаджиев. Телефонист вызывает. Скоро будет.

Корнилов. На Крымова вся надежда. Генерал волевой, решительный. Главное — чтобы довёл войска до Петрограда. А там — церемониться не будет. Повесить на фонарях сотню предателей — и спасена Россия. Говорун наш, министр-председатель, надеюсь, сюда уже едет.

Офицер связи (появляется в дверях). Ваше высокопревосходительство, министр-председатель на проводе.

Корнилов. Что такое? Давай сюда.

Далее Хан Хаджиев читает ленту, тянущуюся из аппарата Юза, Корнилов диктует ответы.

Хан Хаджиев. «Здравствуйте, генерал. Просим подтвердить, что можем действовать согласно переданным вами сведениям».

Корнилов. Здравствуйте, Александр Фёдорович. События последних дней повелительно требуют вполне определённого решения в самый короткий срок.

Хан Хаджиев. «Я вас спрашиваю: то определённое решение нужно исполнить, о котором вы просили известить меня?»

Корнилов. Да, подтверждаю, что я просил передать мою настойчивую просьбу приехать в Могилёв.

Хан Хаджиев. «Понимаю ваш ответ как подтверждение. Сегодня это сделать и выехать нельзя. Надеюсь выехать завтра. Нужен ли Савинков?»

Корнилов. Настоятельно прошу, чтобы Борис Викторович приехал вместе с вами. Очень прошу не откладывать вашего выезда позже завтрашнего дня. Прошу верить, что только сознание ответственности момента заставляет меня так настойчиво просить вас.

Хан Хаджиев. «До свидания». Всё.

Корнилов. Всё? Едут. Здесь говорун будет под контролем, и Савинков мне поможет. Что Крымов?

Офицер связи (в дверях). Ваше высокопревосходительство, с генералом Крымовым никак не удаётся установить связь.

Дверь закрывается и тут же снова открывается. Входит маленькая женщина, лицо неприметное, как бы исчезающее; волосы, собранные в узел под маленькую шляпку, — чёрные, глаза чёрные, одета во всё тёмное. Таисия Корнилова.