Дмитрий Пучков - «Рим». Мир сериала

Антоний ввел санкции против Октавиана, запретив отгрузки зерна в Рим. Однако капитан судна с зерном мог сказать в Александрии, что едет, например, в Афины, а на самом деле уехать в Рим. Не проконтролируешь ведь, куда корабль ушел. Почему тогда санкции Антония работали?

К. Жуков:Ну, он из Александрии отплывал в Рим, где у Антония тоже были свои люди. И вот корабль из Александрии с подорожной в Афины приезжает в Рим, и таможенник спрашивает капитана: «Чувак, ты не заблудился?»

Д. Пучков:Мальчик, ты чей?

К. Жуков:«Ты ж вроде… Афины там!» А капитан в ответ: «Да я вот решил вашего начальника слегка кинуть». – «А, ну сейчас мы отпишем начальнику, что вот такой-то отличился». И начались бы некоторые неприятности.

Д. Пучков:Вопрос стоял только в скорости передачи информации. Как быстро стало бы известно, что гражданин что-то нарушил… Не туда отвез.

К. Жуков:В Риме знали о запрете, поэтому санкции работали. Хотя контрабанда всегда супервыгодна. Если что-то запретили поставлять, это сразу всем будет нужно, значит, будут возить. Ведь необязательно везти непосредственно в Рим. Можно привезти в Неаполь, а потом по суше доставить в Рим. Полную блокаду тогда было нереально организовать.

Д. Пучков:Как сейчас в США кокаин возят. Приплыла самодельная подводная лодка, всплыла у побережья, выгрузили товар – и все хорошо. Не надо заходить в порты.

К. Жуков:Конечно.

Иосиф Флавий в «Иудейских войнах» говорит, что те, кто работал на Мертвом море, использовали месячную кровь женщин, чтобы отделить асфальтовые массы, которые прилеплялись ко дну лодки. Неужели это правда? Или Флавий привирает?

К. Жуков:Мне кажется при…

Д. Пучков:Скока они там месячно выделяли – я даже представить боюсь!

К. Жуков:Чтобы на лодку хватило.

Д. Пучков:Какая-то чушь. С точки зрения химии это ни к чему. А с точки зрения магии огромного количества не надо. Чушь какая-то.

Как в то время в империи обстояло дело с добычей информации о том, что и где происходит? Были ли у политиков свои агентурные сети? Были ли обязательные государственные формы отчета о происходящем на местах, в городах, в провинциях?

Д. Пучков:Когда ты со своими друзьями общаешься, они тебе рассказывают про других друзей. Это и есть твоя агентурная сеть. Они есть у всех. У правителей их гигантское количество всегда, в том числе за деньги.

К. Жуков:Обязательные государственные формы отчета были. Например, в какой-нибудь Капуе нужно собрать, условно, пятьдесят тысяч долларов налога. Соответственно, будет составлена некая записка о том, что в этом полугодии план по сбору налогов выполнили или даже перевыполнили. И отчет прилагается. Это та информация, получив которую можно делать далеко идущие выводы: в Капуе все в порядке. Значит – что? Значит можно ввести какие-то дополнительные сборы или расквартировать где-нибудь неподалеку еще один легион, чтобы он там кормился. Это ценнейшая информация о том, в каком состоянии находится тот или иной регион. Говорят, разведка во всем мире в первую очередь не Джеймсов Бондов засылает, а скупает газеты. Потом их листает, делает сводку новостей, аналитики их анализируют. В то время газет не было.

Люций Ворен был центурионом, стал магистратом, затем сенатором, а потом смотрящим по Авентину. Мог ли реальный человек проделать такой путь? Мог ли сенатор стать смотрящим у бандитов?

К. Жуков:Ну, во-первых, карьера Люция Ворена придумана от и до. Сенатор стать смотрящим по Авенитину, конечно же, не мог. Сенатор, бывший сенатор или человек, претендующий на сенаторскую должность, мог возглавить какое-то большое народное сопротивление. Это человек другого уровня. Он мог привлекать бандитов к неким работам, но крышевать их? Нет, это невозможно. Потому что, еще раз повторю, это человек абсолютно другого уровня. Смотрящий по Авентину – это мелко, мягко говоря. Возглавить народное восстание – да, подавить народное восстание – тоже да, но сенатор – это человек, который посылал в бой легионы. Какие там бандиты!

Д. Пучков:Шайка гопников.

К. Жуков:Да. Когда я смотрел сериал первый раз, карьера Ворена вызвала у меня огромное количество вопросов. Как мог Антоний ветерана, полковника фактически, который уже был сенатором, послать смотреть за бандитами! Вы что!

Д. Пучков:Это как директора Академии наук отправить ларьки крышевать.

К. Жуков:Абсурд. Этого не могло быть вообще. Если бы Ворен на самом деле сделал такую карьеру, это был бы просто адски ценный кадр. Его можно было использовать в международной политике. Человек Египет знает как свои пять пальцев. Можно было его туда послать, чтобы он весь Египет крышевал или какой-нибудь город в Египте. Я бы мог в это поверить. А вот так… Это даже не микроскопом гвозди забивать, а с обриты уводить телескоп «Хаббл», чтобы гвоздь забить.

Разве филиппики – это гневные речи Цицерона против Антония, а не греческого оратора Демосфена против македонского царя Филиппа?

К. Жуков:Конечно, филиппики – это речи Демосфена против македонского царя Филиппа. С тех пор все подобные обличения стали называть филиппиками. Цицероновы произведения тоже попадали в этот жанр.

Октавиан занял три миллиона. Что он собирался дальше делать? Как отдавать бабло кредитору, если Марк Антоний отказывался наследство передать?

К. Жуков:Во-первых, Октавиан сильно рисковал. Потому проблема была не в ростовщике, у которого он занял три миллиона, а в Марке Антонии. Бог с ним с ростовщиком, он, так сказать, взаимодействия со своим старшим коллегой мог не пережить. А когда вопрос жить или не жить – сразу как-то давать в долг легче становится.

Д. Пучков:Да.

К. Жуков:Во-вторых, Октавиан (об этом знала вся республика) был законным наследником Гая Юлия Цезаря. А значит, обеспечение долга у него было надежное. Потому что Рим – это все-таки закон. Есть законный наследник, и он под свое наследство берет всего лишь три миллиона. А все наследство – семьсот миллионов! Семьсот! Поэтому любой ростовщик скажет: «Конечно, бери в долг». Это же отличный клиент!

Д. Пучков:Ну и слово «рисковал», по-моему, основополагающее в таких делах. Невозможно угадать, что в итоге получится.

Неужели какие-то римские бандюки могли просто ворваться в дом уважаемого человека, например Люция Ворена, приближенного самого Цезаря, и, пока его нет дома, забрать его детей и вот так запросто продать их в рабство?

К. Жуков:Конечно, нет. Они могли бы ворваться в дом и зарезать всех. А вот с реализацией римского гражданина на рынке рабов обязательно возникли бы проблемы. Их не смогли бы продать. Римского гражданина нужно было сначала лишить гражданства и только потом можно продать в рабы. Это случалось, но редко. Бандит не может никого лишить гражданства.