Дмитрий Пучков - «Рим». Мир сериала

Д. Пучков:Да что вы себе позволяете!

К. Жуков:Тут же возник базовый вопрос о наделении ветеранов землей, а так как они стояли в городе, пришлось что-то в срочном порядке решать.

Д. Пучков:Земля в Паннонии уже не катила, да?

К. Жуков:Да-да-да. И Октавиан из-за этого дурацкого маневра сената только укрепил свои позиции.

Д. Пучков:Молодцы!

К. Жуков:Ну, это же олигархическое правление. Республика к тому времени фактически уже сдохла. Были ширмочки в виде выборов каких-то…

Д. Пучков:Названий…

К. Жуков:Поска в фильме все рассказал: «Кандидаты-то все подставные». – «Подставные? Это же освященный богами ритуал!» – «Ну, Цезарь тоже освященный богами».

Д. Пучков:Хорошо! Марк Антоний правильно сказал: он не то что не побежден, у него все было во! В это время Марк Юний Брут, который наконец прекратил бухать и побрился, и Гай Кассий Лонгин вместе в каком-то лагере собирают деньги на войска и набирают войско.

Д. Пучков:«Высылают 16 тысяч талантов». – «А сколько войск?» – «Семь тысяч человек». – «А Ликия?» – «Пока молчат, но, полагаю, последуют примеру». – «Проследи. Сейчас у нас уже, наверное, восемь легионов?» – «Девять: 25 тысяч пехотинцев, 10 тысяч кавалерии – почти как у Антония».

К. Жуков:Сказки, конечно.

Д. Пучков:«Выглядишь великолепно – надо написать портрет». – «Нет, сейчас не время для тщеславия». – «Матери твоей понравится». – «Это да», – говорит Брут.

К. Жуков:Я бы на месте Брута тоже не стал бы писать портрет – его наряжают в какую-то кожаную кирасу, омерзительную совершенно…

Д. Пучков:Как обычно.

К. Жуков:Какой там портрет, блин? Не дай бог вы меня сфотографируете в этом! И не выкладывай в «Инстаграм» ни в коем случае! Да, маме понравится. Тут же нам показывают маму, которая, как выясняется, молится египетским божкам, а конкретно – Изиде. Поет псалмы.

Д. Пучков:Ну, видимо, своих богов в такое дело впутывать нельзя?

К. Жуков:Это же римляне, у них был полный экуменизм – верь во что хочешь, никого это не колышет. Ко временам поздней республики у них религиозная веротерпимость была на каком-то немыслимом уровне. Ну понятно, что, если придет какой-нибудь еврей и скажет, что бог всего один, все будут смеяться: как это может быть? Как это он будет один всем управлять? Ерунда какая-то!

Д. Пучков:Псалом заканчивается взвизгом «Ай!», когда ей надевают на башку мешок и куда-то волокут.

К. Жуков:Сзади незаметно, по-военному появились два подручных Тимона, надели ей на голову мешок и отволокли к Атии в пыточную, в тот самый подвал.

Д. Пучков:Как падаль по земле поволокли.

К. Жуков:Да.

Д. Пучков:И тут уже Атия задает вопросы: «Ты ведь знаешь, почему ты здесь?» – «Атия?» – «Твой мальчишка во всем сознался. Боишься говорить? Когда я была в твоей власти, ты не была так молчалива, ты была весьма разговорчива. Медленная и болезненная смерть – вот что ты мне обещала». Но тут Сервилия держится, как партизан: «Этого ты и заслуживаешь». Следует вопрос: «Думаешь, ты выше меня?» – «А ты понятия не имеешь, что я думаю». – «Нет? Ну так расскажи, что ты думаешь». – «Я думаю, что ты жалкое одинокое существо и что сейчас ты боишься больше, чем я». – «Да никогда в жизни я не была счастливее!» – «Тогда зачем болтаешь? Убей меня». Какой хитрый ход!

К. Жуков:Ага!

Д. Пучков:«Вот когда ты будешь целовать мне ноги и умолять прекратить твои страдания, тогда я тебя и убью». – «Поступай как знаешь!» – «Тимон!»

К. Жуков:Появляется Тимон, одетый еще ужаснее, чем когда бил мальчонку-раба.

Д. Пучков:«Думаешь, сейчас ты меня унижаешь, но это не так – ты унижаешь себя. И пока ты жива, ты будешь чувствовать себя униженной и опозоренной за содеянное!» – «Ты, приступай!» Ну и Тимон приступает к порке, хотя, с моей точки зрения, там инструменты весьма странные. Не этим люди заниматься должны. Тимон запыхался, потому как пытка – это процесс, требующий серьезных физических и психических затрат.

К. Жуков:У него ж подручных до фига, почему он там один отдувается?

Д. Пучков:Может, показать себя в деле хочет?

К. Жуков:Ну, сначала показал, потом посменно. Ему же результатов добиться надо, а в одиночку это тяжело.

Д. Пучков:Тут поступают вопросы: «С тебя достаточно? Достаточно?» Молчание. «Продолжай». – «Что я должен сделать?» – «Не знаю, – говорит Атия. – Сделай что-нибудь. Отрежь ей лицо, давай». А эта: «Мать Изида, защити меня!»

К. Жуков:Атия просто блещет фантазией.

Д. Пучков:Ну а чем еще женщину можно напугать? Только повреждением лица. Тут у Тимона происходит какой-то срыв – он отрезает веревку и начинает орать: «Я тебе, б…ь, не животное!» Что он хотел этим сказать, не пойму. При чем тут животное?

К. Жуков:Тимона брат из состояния душевного равновесия вывел.

Д. Пучков:Он же всю жизнь этим занимался.

К. Жуков:Во-первых, ему перестали давать, на что был серьезнейший расчет…

Д. Пучков:Атия проявила политическую близорукость.

К. Жуков:Конечно, тем более от нее бы не убыло.

Д. Пучков:Только прибыло.

К. Жуков:От него же козлом пахнет, ей же нравится.

Д. Пучков:Конем.

К. Жуков:Ну, фактически силовая компонента вся на Тимоне, его нельзя было шпынять ни в коем случае.

Д. Пучков:Да.

К. Жуков:А так она устроила ему нервный срыв фактически, заставила усомниться в собственной компетентности, еще и брат вовремя прибыл, окончательно ему испортил психику.

Д. Пучков:Подсел на ухо.

К. Жуков:В общем, у Тимона нервный срыв, он сообщает, что он не животное, отпускает Сервилию и сбегает в панике.

Д. Пучков:Несерьезно. Мне это сильно не понравилось. Ну а Ворен и Пулло мчатся на лошадях вдаль.

К. Жуков:Они мчатся не вдаль, они мчатся мимо верстового столба, на котором написано Via Flaminia, то есть Фламиниева дорога (по имени консула Фламиния). Когда я увидел эту надпись, удивился: интересно они путешествуют? Фламиниева дорога ведет в Римини, оно же Арминий…

Д. Пучков:Да, я там был.

К. Жуков:На северо-восточное побережье, к Адриатическому морю, а едут они…

Д. Пучков:…к Венеции.

К. Жуков:Ну да, едут совершенно с другой стороны – из-под Модены. Они должны были по дороге Марка Эмилия Скавра ехать, а потом по Аврелиевой дороге. Если они ехали по Фламиниевой дороге, им пришлось бы ехать сначала в другую сторону километров 450, а потом дать кругаля в Рим.