Адам Хиггинботам - Чернобыль. История катастрофы [litres]

Ранним утром 28 марта 1979 года пригоршня маленьких, меньше горчичных зерен, шариков смолы, предназначенных для очистки воды, закупорила клапан во вторичном контуре охлаждения реактора № 2 АЭС Три-Майл-Айленд возле Гаррисберга в штате Пенсильвания [334] Краткое описание аварии см. Mahaffey, Atomic Accidents, 342–50, and Mahaffey, Atomic Awakening, 314–317. Подробнее см. доклад: Mitchell Rogovin and George T. Frampton Jr. (NRC Special Inquiry Group), Three Mile Island: A Report to the Commissioners and to the Public (Washington, DC: Government Printing Office, 1980). . В следующие 24 часа цепочка мелких неисправностей оборудования и человеческих ошибок привела к серьезной потере охладителя и частичному обезвоживанию и обнажению активной зоны реактора. Активная зона начала плавиться, и это загрязнило здание биологической защиты тысячами литров радиоактивной воды. У персонала не было другого выбора, и радиоактивные газы были выброшены прямо в атмосферу. Хотя от выброса никто не пострадал – облако короткоживущих изотопов инертных газов отнесло в Атлантический океан, – новости об аварии вызвали панику. На дорогах трех штатов возникли пробки, когда 135 000 человек покинули свои дома в Пенсильвании. Президент Джимми Картер, служивший некогда инженером-ядерщиком в Военно-морском флоте США и понимавший, чего ждать от таких аварий, – прибыл на место происшествия. Международное антиядерное движение, собравшее немало приверженцев, не могло и ожидать жупела страшнее, чем сорвавшаяся с привязи опасная технология. В Соединенных Штатах развитие ядерной энергетики, и без того уже подорванное ростом расходов на строительство и опасениями широкой публики, практически остановилось в одночасье.

Хотя это случилось в Соединенных Штатах, в СССР новости про аварию на Три-Майл-Айленд подвергли цензуре – из опасений, что это очернит безупречную репутацию мирного атома [335] Grigori Medvedev, The Truth About Chernobyl, 7. . Причины катастрофы объяснили недостатками капиталистической системы [336] William C. Potter, Soviet Decisionmaking for Chernobyl: An Analysis of System Performance and Policy Change (report to the National Council for Soviet and East European Research, 1990), 6; Edward Geist, “Political Fallout: The Failure of Emergency Management at Chernobyl’,” Slavic Review 74, no. 1 (Spring 2015): 107–108. . Академик Валерий Легасов, заместитель Александрова в Курчатовском институте, опубликовал статью, в которой настаивал, что авария в США не имеет никакого отношения к ядерной отрасли в СССР, поскольку советский персонал намного лучше подготовлен, а стандарты безопасности на советских АЭС выше, чем на американских [337] Леонид Большов, в то время сотрудник Курчатовского института, вспоминает, что официальная версия была следующей: американские операторы были плохо образованными кадетами ВМФ, не имевшими высшего образования, тогда как русские операторы имели дипломы по ядерной физике лучших вузов с серьезной подготовкой (интервью автору книги, 2017 год). Также см.: Zhores Medvedev, Legacy of Chernobyl, 272–273. . Тем не менее частным образом советские физики начали анализировать вероятность схожих аварий на атомных электростанциях и переписывать руководства по ядерной безопасности [338] Фактически единственным опубликованным подтверждением этих сомнений стала статья 1980 года, написанная в соавторстве четырьмя физиками. Легасов, Сидоренко, Бабаев и Кузьмин писали: «При определенных обстоятельствах, несмотря на применяемые меры безопасности, [на АЭС] могут возникнуть условия для аварии, которая повредит активную зону и вызовет небольшой выброс радиоактивных веществ в атмосферу». Статья была поспешно раскритикована Средмашем как паникерская. Проблемы безопасности на атомных электростанциях // Природа. 1980. № 6. О появлявшихся государственных комитетах по надзору в области атомной энергии см.: Schmid, Producing Power, 59–60 and 92. . Но ни Средмаш, ни НИКИЭТ не сделали попыток привести реакторы РБМК в соответствие с этими новыми правилами [339] International Atomic Energy Agency, INSAG7, 34–35. .

В январе 1986 года номер Soviet Life – глянцевого журнала на английском языке, выпускавшегося советским посольством в Соединенных Штатах, – в статье о чудесах ядерной энергетики рассказывал о Чернобыльской станции [340] “Nuclear Power Industry,” Soviet Life 353, no. 2 (Washington, DC: Soviet Embassy, February 1986), 7–16. . Читателям предлагали интервью с жителями города «рожденного атомом», цветные фотографии ЧАЭС и портреты улыбающихся работников. Легасов стал соавтором другой статьи, в которой он хвастался: «За тридцать лет, прошедших с запуска первой советской атомной электростанции, не было ни одного случая, когда персонал станции или окрестные жители оказались бы под серьезной угрозой; ни разу не случилось нарушения нормальной эксплуатации, которая вызвала бы заражение воды, воздуха или почвы [341] Valery Legasov, Lev Feoktistov, and Igor Kuzmin, “Nuclear Power Engineering and International Security ,” Soviet Life 353, no. 2, 14. ».

А Виталий Скляров, украинский министр энергетики и электрификации, в своем интервью заверял читателей, что шанс расплавления ядра реактора выпадает «один раз в 10 000 лет» [342] Vitali Sklyarov, interview by Maxim Rylsky, “The Nuclear Power Industry in the Ukraine,” Soviet Life 353, no. 2, 8. Когда я говорил со Скляровым в 2017 году, он утверждал, что не помнит такого заявления или статьи, в которой оно появилось. .

В мертвенном свете люминесцентных ламп висел сигаретный дым [343] Алексей Бреус, интервью автору книги, Киев, июль 2015 года. Курение было запрещено в большинстве помещений станции, и блочные щиты управления были одними из немногих мест, где курение терпели. Инженеры управления реактором курили за пультами. Леонид Топтунов (как и большинство граждан СССР в то время) был курильщиком. . Ночная смена только прибыла на блочный щит управления № 4, но нервное напряжение уже чувствовалось. Испытания турбогенератора, которые по плану должны были закончиться вечером этого дня, еще даже не начинались, и для заместителя главного инженера станции по эксплуатации Анатолия Дятлова шли уже вторые сутки без сна [344] Адвокат Дятлова, проводя перекрестный допрос Фомина в суде (согласно стенограмме слушаний, воспроизведенной в книге Карпана), утверждал, что Дятлов в течение двух дней руководил 4-м блоком в одиночку. Фомин ответил, что Дятлов во второй половине дня 25 апреля уходил домой на перерыв, но и тогда оставался на связи. См.: Karpan, From Chernobyl to Fukushima, 148. . Он был измотан и выглядел несчастным [345] Борис Столярчук, интервью автору книги, Киев, июль 2015 года. .

Испытывать планировалось ключевую систему безопасности – защиту реактора № 4 в случае отключения внешнего электроснабжения. Полная потеря внешнего питания была предусмотрена конструкторами РБМК. Это был один из сценариев так называемой проектной аварии, при которой станция внезапно теряла электроснабжение и огромные насосы системы охлаждения, обеспечивавшие циркуляцию воды в ядре реактора, с рокотом останавливались [346] Полная потеря питания такого рода случалась на Курской АЭС в 1980 году: Zhores Medvedev, Legacy of Chernobyl, 269. . На Чернобыльской станции имелись аварийные дизель-генераторы, но на их запуск и восстановление работы насосов требовалось от 40 секунд до трех минут [347] Sich, “Chornobyl Accident Revisited,” 225. . И это был опасный промежуток – достаточный, чтобы активная зона реактора начала плавиться.