Уилбур Смит - Муссон

Зато когда они подошли к главной площади и рынку рабов, то увидели, что большинство лавок и палаток до сих пор открыты. Хэл выбрал лавку ковров, которую приметил еще во время визита к консулу Грею. Некоторые из ковров отличались прекрасным рисунком и качеством. Владелец лавки, некий Салим бин Талл, приветствовал его целым потоком слов, усадил на роскошный шелковый ковер и предложил густой сладкий кофе, приправленный кардамоном. Эболи и два мальчика-раба уселись сзади, в тени, и, следуя наставлениям Хэла, весь вечер хранили почтительное молчание.

– Какие у вас новости, эфенди? – задал бин Талл ритуальный вопрос, начиная беседу.

– Новости хорошие, – ответил Хэл.

По обычаю беседы, ему следовало дать такой же традиционный ответ, даже если его только что ограбили и лишили всего земного имущества, его жену изнасиловали, а его старший сын умер от укуса змеи.

– А у вас какие новости?

– Мои новости тоже хороши.

Пока они попивали кофе и не спеша болтали, трое или четверо родственников и друзей бин Талла, привлеченные появлением чужестранца, явились и сели в кружок. Постепенно, с должным соблюдением правил хорошего тона и протокола, зазвучали другие вопросы – речь зашла о реальных вещах.

– Вы говорите не как северянин, эфенди.

Они заметили акцент Хэла.

– Я из Морби, что в Гуджарате, это империя Великого Могола. Мой корабль стоит в порту.

Хэл изучил множество морских дау, что оказались поблизости от «Серафима», так что мог дать описание, удовлетворившее слушателей.

– Я приехал, чтобы купить рабов и продать кое-что на рынках Занзибара и Ламу.

– А какова жизнь в ваших краях?

– Племена махатхов и сикхи взбунтовались против императора, но мы с Божьей помощью их разобьем.

– Да поможет вам Бог!

– В этом мореходном сезоне старший сын императора, Асаф-хан, собирается совершить паломничество в Мекку с флотом в сотню кораблей.

– Слава Аллаху! Нет Бога, кроме Аллаха!

Все свои новости Хэл собрал еще на мысе Доброй Надежды, но они вполне удовлетворили бин Талла и его друзей. Они расслабились, стали более дружелюбными, и разговор пошел свободнее.

Хэл слегка поторговался за изумительный шелковый ковер из Персии, и когда расплатился золотыми мухурами, монетами достоинством в пятнадцать рупий, тепла в отношении к нему прибавилось.

– А вы видели в заливе английский корабль? – спросил кузен бин Талла.

– Такой большой, с черным корпусом? Он стоит в дальней части волнореза? Да, мое судно совсем близко от этого англичанина. Он, похоже, сильно пострадал, там команда постоянно работает на мачтах.

– Говорят, он попал в прошлом месяце в сильный шторм.

– Я тоже в этот шторм угодил, но милостью Божьей мы пережили его ярость.

– Слава Господу! Говорят, этот английский корабль возвращается из вашей страны, из Бомбея, это ведь во владениях Великого Могола?

Бин Талл огляделся вокруг, убеждаясь, что его не подслушивают какие-нибудь шпионы.

– Говорят, на этом корабле везут огромные сокровища, дар от Великого Могола королю европейцев! – негромко сказал он.

– Я тоже слышал об этом сокровище. – Хэл с трудом сдержал улыбку. – О нем много говорили, когда я покидал Аллахабад. – Он тоже понизил голос. – Говорят, там алмазов на двадцать лакхов!

– Нет! – взволнованно прошептал кузен. – Я слыхал, там изумруды, и стоят они пятьдесят лакхов! Говорят, Великий Могол просто опустошил свою сокровищницу!

– Похоже, это самое огромное сокровище из всех, что видывал мир! – Хэл испустил благоговейный вздох.

– А теперь оно лежит прямо здесь, рядом с нами! Хотелось бы мне хоть раз увидеть такое, – сказал еще кто-то.

Все замолчали, обдумывая такую возможность. Глаза мужчин сверкали от жадности при одной только мысли о такой горе чудес.

– А мне бы хотелось подержать их в собственных руках, – признался наконец бин Талл. – Просто для того, чтобы потом хвастать перед внуками!

Его кузен ехидно рассмеялся:

– Аль-Ауф сразу бы отобрал все у тебя из рук, кузен!

Мужчины усмехнулись, потом другой добавил:

– Аль-Ауф заодно и руки бы тебе отхватил.

– Видит Бог, это так!

– Верно! Верно!

Они расхохотались.

– А кто этот плохой человек? – с невинным видом спросил Хэл, потому что «аль-ауф» как раз это и означало.

– Ты блуждаешь по морям, но не слышал о нем? – удивился бин Талл. – Мне казалось, каждый моряк должен дрожать при звуке этого имени.

– Ну да, я невежда из дальней страны, – признал Хэл.

– Мусаллим бин Джангири – это кара неверных и меч ислама! Вот кто таков аль-Ауф, плохой человек!

Хэл почувствовал, как ускорилось биение его сердца, но сохранил безразличное выражение на лице и задумчиво погладил себя по подбородку.

– То есть аль-Ауф – корсар? – спросил он.

– Он отец и мать всех корсаров! – улыбнулся бин Талл.

– Похоже, он из тех, кого следует избегать. Но где же человек может найти аль-Ауфа, если он настолько глуп, чтобы искать его?

Бин Талл хихикнул и как следует затянулся кальяном. Вода в сосуде забулькала, мускусный аромат манго вылетел из губ бин Талла вместе с клубом дыма.

– Вы правы, эфенди. Только сумасшедший может захотеть искать аль-Ауфа. Но если вы способны найти в океане след тигровой акулы, то сможете узнать, где искать его корабль. Если вы знаете, где рождается морской туман, то сможете увидеть вдали тень его черных парусов.

– Вы словно говорите о некоем джинне, морском духе, а не о человеке из плоти и крови, – улыбнулся Хэл.

– Но он именно человек. Потому что я его видел собственными глазами, – похвастал кузен.

– О! И где вы его видели? Как он выглядит?

– Я его видел в Ламу. Там стоял его корабль. И я видел его на палубе. Выглядел он гордым, у него дерзкие глаза древних героев, он могучий человек, на него смотреть страшно!

– А его корабль?

Хэл понимал, что любое описание Джангири обязательно будет приукрашено из-за слепого страха и вряд ли может действительно говорить о внешности этого человека. Так что лучше было поинтересоваться описанием его корабля.

– Странно звучит, но это не дау, как можно было бы ожидать. Это французский корабль, имеющий множество парусов, – сообщил кузен. – Но все паруса черные.

– То есть его корабль похож на тот английский, что стоит в порту? – удивился Хэл.

– Да! Да! Похож, только намного больше, и на нем множество пушек.

Хэл подумал, что кузен, скорее всего, видел захваченный пиратом «Минотавр».

– И как много пушек? – спросил он.

– Много! Может, даже сто! – рискнул предположить кузен.

Он явно не был моряком, и вопрос не имел для него особого смысла.

– Если тот английский корабль когда-нибудь встретится с аль-Ауфом, – продолжил кузен, – его команде придется просить пощады у аль-Ауфа, только они ее не дождутся.