Антал Серб - Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

— Да, но пусть он сам догадается, что это мой подарок. А если не сможет догадаться, значит, он не заслуживает того, чтобы я о нем так много думала. Дайте мне честное слово, что ни при каких обстоятельствах не проболтаетесь, от кого получен этот перстень.

Это была не просьба, но и не приказ. Она говорила тем же ровным, бесцветным тоном, как и до сих пор. Как будто просто констатировала тот факт, что я сейчас дам честное слово, и даже мысли не допускала, что кто-то может не выполнить ее просьбу.

Я дал честное слово.

Хотя что-то во мне противилось этому. Даже не беря во внимание роковую роль, которую она сыграла в судьбе Кристофоли, я все-таки не мог забыть, что она приятельница Мэлони. Все мои подозрения вспыхнули с новой силой. Кто знает, вдруг все это заранее подстроено, чтобы втянуть меня в смертельную игру, в которой заговорщики отвели мне незавидную роль пешки? И все же я дал честное слово. Почему? Вероятно, потому, что Элен Сент-Клер была слишком красивой, а я — слишком слабохарактерным.

Я взял перстень.

Тем временем мы приехали в Честер. Мэлони подрулил к зданию вокзала, после чего мы с ним вылезли из машины и попрощались с Элен Сент-Клер.

— Значит, вы сделаете то, о чем я вас попросила, — сказала она. — Когда вернетесь в Лондон, расскажите, как граф прореагировал на это. Договорились?

Она взглянула мне в глаза, потом улыбнулась и сняла перчатку.

— А теперь можете поцеловать мне руку.

Мы сели в поезд, и наше путешествие продолжилось. Мэлони попросил, чтобы я положил к себе в чемодан какой-то сверток, который не влезал в его сумку. Больше ничего достойного упоминания за время пути не произошло.

Паровоз пыхтя петлял в горах Северного Уэльса. Пейзаж за окнами становился все более экзотическим, потом мы въехали в девственную чащу, и вскоре на горизонте появился Корвен. Осборн уже ждал нас. Последовал короткий обмен приветствиями, мы с Мэлони устроились на заднем сиденье, и машина тронулась с места.

Наш путь лежал через узкую долину, окруженную отвесными горными склонами. Осборн притормозил и повернулся к нам.

— Вот тут слева дорога, которая ведет в замок Пендрагон, где жили мои предки. Видите, в каком она запущенном состоянии? Сюда только туристы иногда забредают, а крестьяне не любят это место. Они все еще боятся Асафа Пендрагона — шестого графа Гвинеда, который там наверху якшался с нечистой силой.

Проехав чуть дальше, мы увидели на вершине горы знаменитый замок. Он высился среди голых отвесных скал и сам казался вырубленным из огромной скалы. Над изъеденными временем норманнскими башнями кружили большие черные птицы.

— Представляю, как неприятно было там жить, — сказал Мэлони, и я в душе согласился с ним.

Вскоре впереди показались возделанные поля и крестьянские хижины. Мы въехали в деревню Ллэнвиган и через несколько минут увидели роскошную железную ограду парка. За воротами широкая зеленая аллея вела прямо к подъезду особняка. Это было большое, светлое и красивое здание, совершенно не похожее на угрюмые средневековые замки. Но плохо освещенные залы с высоченными потолками, старинная мебель и могильная тишина снова повергли меня в уныние.

Переодеваясь в отведенной мне комнате, я обдумывал небольшой спич, с которым собирался обратиться к хозяину дома. Нас с Мэлони привели в просторный зал, и сразу же навстречу нам вышел граф Гвинед в сопровождении молодой девушки и трех ливрейных лакеев. Я совершенно явственно ощущал атмосферу чопорности и напыщенности, словно сохранившуюся здесь со времен средневековья. И представший передо мной надменный аристократ ничем не напоминал того общительного барина-ученого, с которым я познакомился на вечеринке у леди Малмсбери-Крофт. Он не стал ждать, пока мы соберемся с духом; энергично пожал нам руки и заговорил тем непререкаемым тоном, каким, вероятно, отдавал распоряжения слугам.

— Вы Мэлони? Очень рад. Надеюсь, вам понравится в Ллэнвигане. Это моя племянница Цинтия, сестра Осборна. С приездом, доктор! Завтра утром мой дворецкий Роджерс проводит вас в библиотеку. К сожалению, я сегодня очень занят, так что вам придется поужинать без меня. У вас есть какие-нибудь вопросы, доктор?

— У меня поручение к вам. Некая особа, пожелавшая остаться неизвестной, прислала мне вот этот перстень с просьбой передать его вам из рук в руки. Я думаю, лучше всего сделать это прямо сейчас.

Граф взял перстень, и на лицо его набежала тень:

— Стало быть, вы не знаете, от кого получили этот перстень?

Он повернулся на каблуках и удалился, не попрощавшись.

— Чудак какой-то! — сказал Мэлони. — Не обращайте на него внимания.

Но я был потрясен происшедшим до глубины души и даже впал в отчаяние. Выходит, предчувствия меня не обманули. Элен Сент-Клер приносит людям одно горе. Теперь я из-за нее наверняка лишился расположения графа. И что я такой невезучий? Стоит оказать кому-то любезность, как тут же нарываюсь на неприятность. Прав был Джон Бонавентура Пендрагон: ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Я принял ванну, переоделся и спустился к ужину. За столом рядом со мной сидела племянница графа в нарядном вечернем платье. Но это не улучшило моего настроения. У меня было достаточно причин, чтобы ощущать себя несчастным и бояться собственной тени.

Во-первых, она была очень красива. И потом — хотя это, пожалуй, самое главное, — она принадлежала к знатному роду Пендрагонов… Я чувствовал себя недостойным даже рот раскрыть в ее присутствии. Читатель, вероятно, сочтет меня снобом. Что ж, пусть! Честно признаюсь, я втайне уже давно был убежден, что граф — особенный человек, не такой, как другие.

А то, о чем племянница графа непринужденно рассказывала Мэлони, повергло меня в еще больший трепет: два года назад она была представлена королеве, а Рождественские праздники обычно проводит в Лондоне, где гостит у герцогини Варвик, которая является ее тетей по материнской линии, а кроме того, регулярно бывает на балах у графини такой-то, играет в бридж с баронессой такой-то… Знаменитые аристократические фамилии сыпались на мою голову, как удары молота. Я был оглушен и близок к обмороку.

К этому добавлялось еще и тягостное ощущение того, что из-за каких-то козней Элен Сент-Клер я навсегда лишился благосклонности хозяев Ллэнвигана и вряд ли они захотят еще когда-либо видеть меня своим гостем.

С горя я выпил много старого вина, выдержанного в погребах замка, и надеялся, что после этого буду спать как убитый. Однако мои надежды не сбылись. В первую же ночь в Ллэнвигане со мной произошел странный случай, потянувший за собой целую цепь кошмарных и таинственных приключений.

Я лежал на огромной, удручающе исторической кровати (вероятно, эпохи королевы Анны) и читал философские произведения. Философия меня обычно успокаивает, я от нее быстрее засыпаю. Наверно, потому, что сознание интуитивно стремится спрятаться от скуки в сон. Постепенно я начал клевать носом. И в полудреме увидел две странные фигуры: это были Объект и Субъект, о своеобразных взаимоотношениях которых я только что читал. Приняв человеческий облик, они затеяли оживленный диспут о единстве и борьбе противоположностей. Потом их голоса слились в неразборчивое бормотание — и я внезапно очнулся, как от толчка.