Антал Серб - Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

Милорд поблагодарил меня за хлопоты и преподнес в подарок дорогую табакерку, покрытую эмалью, на которой был изображен храм Братства. Впоследствии, когда меня ограбили в окрестностях Личфилда, я лишился этой табакерки, так же как и многих других драгоценностей.

Но как описать то потрясение, которое мы испытали на следующий день в парке королевского дворца? На наших глазах юная барышня, подав руку графу Сен-Жермену, села в его карету, за ней последовала ее мать, не удостоившая нас даже взглядом, после чего вся компания укатила как ни в чем не бывало.

Милорд Бонавентура ругался, как английский сапожник, и на чем свет стоит поносил французов, которые просто органически неспособны выполнять свои обещания. Он решил немедля заявиться к этим ветреницам и высказать им все, что он о них думает.

Возле их дома мы увидели карету Сен-Жермена и его старого слугу, с неприступным видом караулившего входную дверь.

— Послушай, милейший, — обратился к нему милорд, — твой господин — отъявленный враль. Он уверяет, будто ему несколько тысяч лет.

— Не верьте ему, сударь, — откликнулся слуга. — Мой хозяин — большой хитрец. Знаете, я ведь служу у него уже сто лет, и когда поступал к нему в услужение, ему было лет триста, не больше.

Милорд принялся яростно барабанить в дверь, которую тем не менее так и не открыли. Вместо этого в окне над нами появилась мать юной прелестницы и вылила нам на головы содержимое ночного горшка, ужасно сквернословя при этом. Милорд поспешил удалиться, выражая правомерное возмущение столь некрасивым поступком.

На следующий день я обедал у милорда, когда дворецкий доложил о приходе Сен-Жермена. Граф пришел оправдываться. Оказывается, он не знал, что юная дама воспламенила сердце милорда Бонавентуры, и теперь выражал готовность отказаться от своих притязаний на нее, тем более что испытывал к женскому полу чисто платонический интерес, поскольку за первые пятьсот лет жизни полностью удовлетворил свою потребность в чувственных наслаждениях.

Милорд поблагодарил Сен-Жермена за его любезность, но заявил, что после такого афронта потерял всякую охоту к сближению с вышеозначенной дамой; кроме того, ему более чем достаточно тех трех любовниц, которые у него уже имеются, особенно если учесть, что его мужские силы убывают день ото дня. Пользуясь случаем, он попросил у графа какое-нибудь средство для усиления половой потенции, чтобы не опозориться во время очередного любовного свидания. Сен-Жермен обещал помочь ему, и с этого началась их дружба, повлекшая за собой совершенно удивительные приключения.

Милорд Бонавентура получил от графа напиток, который настолько повысил его мужскую силу, что, уходя утром от очередной любовницы, он все еще чувствовал себя неудовлетворенным и в таких случаях подбирал в какой-нибудь подворотне трех первых попавшихся гетер, вел их к себе и с лихвой одарял каждую из них своей любовью.

Отныне милорд слепо доверял графу Сен-Жермену. Он признался и ему, и мне (я уже стал его постоянным спутником и наперсником), что, несмотря на свои обширные земельные угодья, находится на грани разорения и все его надежды на будущее связаны с поисками философского камня. Милорд уповал на то, что Сен-Жермену удалось разгадать тайну превращения минералов в золото и тот поделится с ним этой тайной. Но граф сказал, что хотя ему известно многое из того, что недоступно простым смертным, однако в эту тайну он так и не смог проникнуть, и вообще никому из алхимиков еще не удавалось приблизиться к ее разгадке. Правда, розенкрейцеры в свое время провели ряд удачных экспериментов, и особенно больших успехов добился Роберт Флудд, один из талантливейших учеников знаменитого Теофраста Бомбаста Парацельса Гогенгейма, но поскольку розенкрейцеры все делали келейно, при закрытых дверях, результаты этих опытов никому не ведомы.

Внимательно выслушав графа, милорд Бонавентура сказал, что ему тоже известна одна тайна, которая передается в их роду из поколения в поколение, и возможно, проникнув в нее, удастся разгадать и другую, главную тайну, над которой столько времени бились все алхимики. Но для этого надо ехать в Англию.

Сен-Жермен после короткого раздумья заявил, что с удовольствием побывает в Англии, где у него очень много добрых друзей. Я тоже с готовностью принял приглашение милорда, поскольку во Франции у меня никаких особых дел не было».

(Далее следует подробное описание вояжа к берегам туманного Альбиона или вернее — описание ощущений человека, впервые совершающего морское путешествие.)

«В Лондоне мы провели только один день, который Сен-Жермен использовал для того, чтобы нанести визит английскому гроссмейстеру масонской ложи, в то время как мы с милордом отправились в поход по ресторанам и кафе.

Вечером, когда, утомившись от обильных трапез и возлияний, мы прогуливались по Гайд-парку, разглядывая попадавшихся навстречу дам, к нам подошел господин весьма примечательной наружности, разодетый так, как это свойственно итальянцам за границей. Его одежда поражала пестротой немыслимых тонов, на пальцах было полным-полно перстней, золотые цепочки висели всюду, где только можно было их повесить. За то время, пока мы стояли вместе, он вынимал из карманов четверо часов и три табакерки — все, естественно, золотые. Он не отличался особой красотой, но зато его глаза и мимика выдавали такую живость характера, какой мне еще не доводилось видеть ни у кого.

Он приветствовал милорда как старого знакомого и почти сразу завел речь о Сен-Жермене, предостерегая от излишней доверчивости по отношению к этому человеку. Но милорд непринужденно перешел на шутливый тон и начал расспрашивать итальянца о его похождениях.

— О, милорд! — воскликнул итальянец. — Я уже не тот, каким вы знали меня в Париже. Я чувствую приближение смерти. Ведь человек умирает не сразу, а постепенно, с того момента, когда начинают ослабевать его чувства. И оглядываясь на прожитую жизнь, я не понимаю, умно или глупо провел все эти годы.

Милорд беспечно заметил, что такому известному эрудиту не мешало бы знать средство, с помощью которого Сен-Жермен возвращает людям молодость. Итальянец побагровел и заявил, что милорд, вероятно, намекает на приснопамятную историю с мадам д’Орфи, обращавшейся к этому шарлатану, а потом вскричал:

— Ну и цацкайтесь на здоровье со своим Сен-Жерменом! Значит, вам на роду написано быть одураченным.

И он удалился, не попрощавшись.

Когда я поинтересовался, кто сей странный господин, милорд ответил, что не может разобраться, чем этот человек прославился больше: мошенническими проделками или бесчисленными любовными похождениями. Сам он называет себя рыцарем Зайнгальтом, но на самом деле его зовут Джакомо Казанова.