Антал Серб - Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

На другой день мы отправились в Уэльс, где в труднодоступной гористой местности находились владения милорда Бонавентуры. Он проживал в замке, носившем название Ллэнвиган.

Весь день прошел у него в хлопотах, связанных с приемом гостей, поскольку вся местная знать торопилась засвидетельствовать ему свое почтение, и только после ужина, уже поздно ночью, усевшись у камина, мы смогли вернуться к тем таинственным делам, которые будоражили наше воображение.

Срывающимся от волнения голосом милорд поведал нам о том, что невдалеке отсюда в старой полуразрушенной крепости под названием «Голова дракона» похоронен его предок Асаф Пендрагон, основавший братство розенкрейцеров.

— Если это действительно так, — взволнованно проговорил Сен-Жермен, — его тело должно быть и по сию пору в целости и сохранности.

— Больше того, — прошептал милорд, наклонившись к нам. — Он жив, точно так же, как пророк Мерлин. И только ждет подходящего часа, чтобы встать и выйти из склепа.

Семейное предание, которое передавалось от отца к сыну, гласило, что Асаф Пендрагон, известный также под именем Розенкрейц, когда почувствовал старческую немощь, велел позвать своего лучшего друга врача Роберта Флудда, члена братства розенкрейцеров. И поведал ему привезенную с востока великую тайну сохранения жизни в человеческом теле.

Основателя братства розенкрейцеров поместили в склеп, который, согласно его желанию, был сооружен по образу и подобию вселенной. Флудд произвел магические действия, необходимые для поддержания жизни, после чего запер склеп и уехал. И как человек, выполнивший свою главную жизненную миссию, в том же году умер.

Мы с Сен-Жерменом, обливаясь холодным потом, выслушали рассказ милорда и, трепеща от недобрых предчувствий, спросили, чего же он хочет от нас, каковы его планы. Милорд ответил, что Розенкрейц всегда отличался завидной ученостью, а теперь после ста двадцати лет абсолютного покоя и углубленных размышлений над таинствами вселенной наверняка знает больше, чем любой из смертных. И не исключено, что ему известно, как найти философский камень. Может быть, Сен-Жермен как человек, искушенный в тайных науках, сумел бы разбудить старца и найти с ним общий язык.

Сен-Жермен долго молчал, потом поднялся, сказав, что ему надо подумать и посоветоваться с духами, и вышел. Я остался наедине с милордом Бонавентурой, начинавшим внушать мне все больший ужас. Его невероятная тучность, которую я всегда считал следствием эпикурейского образа жизни, теперь при свете камина придавала всему его облику что-то дьявольское, и он казался олицетворением идола Маммона, способного из алчных побуждений раскапывать могилы предков.

Милорд спросил, имею ли я понятие о чернокнижии. Этот вопрос привел меня в еще большую растерянность. А он спокойно пояснил, что если усилия Сен-Жермена не приведут к желаемому результату, тогда придется прибегнуть к помощи черной магии: я должен буду отслужить над могилой мессу, произнося священные слова в обратном порядке.

Меня обуял такой ужас, что даже не было сил воспротивиться столь дьявольскому плану. К счастью, в этот момент вернулся Сен-Жермен. Он был при всех регалиях Великого Избранника масонской ложи, а в руке держал граненый флакон.

— Надо поторапливаться, если мы хотим что-то сделать, — решительно промолвил он. — Сегодня ночью самое благоприятное время для этого. Сейчас новолуние, к тому же Венера стоит под знаком Козерога. Лучше не придумаешь.

Услышав эти слова, я рухнул на колени и начал умолять их отказаться от этого намерения, ибо мы все рискуем лишиться вечного блаженства. В ответ милорд саркастически рассмеялся и заявил, что нам это не страшно, поскольку у нас мало шансов попасть в рай. Тогда я стал просить, чтобы они оставили меня дома или отпустили на все четыре стороны. У меня было предчувствие, что добром это не кончится. Милорд выхватил шпагу и пригрозил, что если я только попытаюсь покинуть их сейчас, когда узнаю все секреты, то он без лишних слов проткнет меня насквозь. Мне ничего не оставалось, как составить им компанию.

Во дворе нас уже ждали три оседланных вороных жеребца, и мы во главе с милордом поскакали в ночную тьму. Наш путь лежал в гору — туда, где на самой вершине зловеще темнели руины старой крепости, обиталище филинов, ведьм и привидений.

Привязав лошадей к дереву возле ворот, мы зажгли взятые с собою факелы и двинулись в глубь крепости. Подойдя к какой-то стене, милорд открыл узкую дверцу, за которой оказалась винтовая лестница. Не в силах сдержать дрожь в коленях, я последовал за ним и вдруг, к своему неописуемому ужасу, почувствовал, что ступеньки подо мной закачались и поехали вниз. Я ухватился было за какую-то балку, торчавшую из стены, но она с сатанинским уханьем улетела. Я окликнул милорда, но он мчался как ненормальный, и свет его факела описывал круги уже где-то далеко внизу.

Мы попали в огромный зал, где слышался какой-то глухой гул, как будто за стеной шумело море. Весь зал был уставлен гробами, крышки которых медленно приподнимались и снова опускались, будто фантастические чудовища разевали свои огромные пасти, грозя незваным пришельцам.

У меня душа ушла в пятки, и в полуобморочном состоянии я побрел за своими спутниками в соседний зал, где нас ждали еще большие ужасы. В середине зала стоял алтарь. Милорд сместил его в сторону — под ним оказалась надгробная плита, которую с помощью таинственных манипуляций также удалось сдвинуть с места. Под плитой находился катафалк с открытым гробом, в котором лежал старец огромного роста в старинных нарядных одеждах; на руках, сложенных на груди, сверкали перстни с такими бриллиантами, каких мне не доводилось видеть ни разу в жизни. Он лежал с открытыми глазами, но взгляд, устремленный на нас, был совершенно отсутствующим, как у слепого. Мы с милордом испуганно отпрянули назад — за отодвинутый алтарь. Сен-Жермен был бледен как мел. Он явно хотел последовать нашему примеру, но, устыдившись, сдержал себя и, наклонившись над могилой, начал капать из флакона на лоб старца.

Спящий встрепенулся, приподнял голову, глаза его приобрели осмысленное выражение; он издал какой-то душераздирающий возглас и начал подниматься, опираясь руками о края гроба. В этот момент подземное солнце, которое освещало зал, начало меркнуть и зазвенели колокола, находившиеся по углам зала. Мы, оцепенев, наблюдали, как лежавший в гробу медленно встал и начал выбираться из могилы.

И тут Сен-Жермен вскрикнул и бросился прочь, мы — за ним. На винтовой лестнице случилась заминка: у милорда от страха стали подкашиваться ноги, и мне приходилось поддерживать и толкать его сзади, что было делом далеко не легким, учитывая его внушительный вес. Когда мы добрались до замка, у него поднялась температура и он начал бредить.