Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— В эти минуты он принимает в Кремле зампредсовмина Украины Качаловского — тот выбил средства на развитие родной для них Днепропетровской области, — сообщил шефу последнюю информацию Шаповалов.

— Качаловский ведь у нас футбольный болельщик, — повернул разговор в неожиданную сторону Андропов. — Наверняка они обсуждали и эту тему. Вы же тоже у нас специалист в этой области — как там обстоят дела у «Днепра»?

— Хорошо, Юрий Владимирович — команда рвется в фавориты. Несколько дней назад обыграли лидера — одесский «Черноморец», а вчера разгромили кишиневский «Нистру» 6: 0. Теперь днепропетровцы занимают пятое место, но отрыв от лидера всего лишь три очка.

— А «Пахтакор» на каком месте?

— Идет следом за «Днепром» — у них по двадцать очков.

— Вы не в курсе, когда они играют друг с другом? — продолжал задавать вопросы генсек.

— Кажется, на следующей неделе, — наморщив лоб, вспомнил Шаповалов.

— И где играют?

— В Ташкенте.

— Что вы говорите! — вырвался невольный возглас из уст Андропова. — А ведь это шанс, Владимир Сергеевич.

— Для чего? — с удивлением спросил помощник.

— Для того, чтобы вспомнить тактику французского генерала Юбера Лиотэ, который, воюя в Марокко, стравливал друг с другом местные племена. Почему бы и нам не стравить Рашидова с Тихоновым? Хватит нам осторожничать, пора и натиск применить. Как там у Макиавелли?

И Андропов открыл, лежавшую перед ним книгу и, быстро найдя нужное место, зачитал его вслух:

— «Натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна — женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать — таким она поддается скорее, чем тем, кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина, — подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью ее укрощают…».

Дочитав до конца, Андропов захлопнул книгу и, вновь переведя взгляд на помощника, спросил:

— Ну что, Владимир Сергеевич, уподобимся Лиотэ и поверим Макиавелли, — попинаем фортуну, чтобы она была с нами более покладистой? Тогда слушайте меня внимательно…

Аркадий Габрилянов находился в своем кабинете, когда ему позвонили снизу, из «дежурки», и сообщили, что к нему пришел посетитель.

— Какой еще посетитель? — удивился следователь. — Я никого не жду. Объясните ему, что я занят.

— Я бы объяснил, но это уважаемый человек, — сообщил дежурный. — Лучше вам самому спуститься вниз и все объяснить ему самому.

Мысленно чертыхаясь, Габрилянов бросил трубку на аппарат и вынужден был спуститься вниз. И увидел того, кто к нему пришел. Это был убеленный сединами армянин с тростью в руке, облаченный в мешковатый черный костюм, который был почти весь увешан… орденами и медалями. Такого количества наград Габрилянов еще никогда воочию не видел, поэтому в первые секунды заметно стушевался перед посетителем. Но затем, взяв себя в руки, спросил:

— Добрый день, что вас привело ко мне?

— Это вы Габрилянов Аркадий Вазгенович? — вопросом на вопрос ответил старик.

Вместо ответа следователь извлек на свет свое служебное удостоверение и протянул его посетителю. Ознакомившись с ним, старик вернул документ его хозяину и представился:

— Самвел Мартиросович Бадалян, ветеран войны и труда. Могу ли я с вами переговорить наедине?

— Конечно, можете, — ответил Габрилянов и провел посетителя через пост охраны.

Спустя пять минут они уже сидели в кабинете следователя. Габрилянов сразу включил вентилятор, стоявший на подоконнике, чтобы его гостю было не жарко пребывать в душном кабинете, облаченным в костюм. Затем следователь по инерции хотел было закурить, но вовремя опомнился и положил пачку с сигаретами на стол. На что старик заметил:

— Если хотите курить, то спокойно можете это делать. Я сам много лет этим грешил, но несколько лет назад бросил, а к табачному дыму по-прежнему отношусь хорошо.

Услышав это, Габрилянов сунул в рот сигарету, однако закурил ее не за столом, а встав у раскрытого настежь окна.

— Вы где родились, если не секрет? — спросил внезапно старик, когда его собеседник сделал первую затяжку.

— В Ереване, — ответил следователь.

— А вот я здесь, в Ташкенте, — сообщил старик. — Мои родители из Армении, приехали сюда еще в начале века, спасаясь от геноцида. Спустя год у них появился я — их первенец. Назвали меня Самвелом в честь деда — он был закройщиком в Сардарапате, нынешнем Октемберяне. А в сорок первом году, двадцати пяти лет от роду, я от здешнего Ленинского военкомата ушел добровольцем на фронт. Воевал минометчиком. В нашем расчете было пять человек. Я был наводчиком, Вася Луков — заряжающим, Сабир Юлдашев — снарядный, а Шота Георгадзе и Микола Гончаренко — подносчиками. Видите, сколько национальностей в одном минометном расчете воевало — сразу пять: армянин, русский, узбек, грузин и украинец. И так было почти везде — во всех расчетах и во всем дивизионе. Да что говорить — во всей нашей армии так было. Потому мы и победили фашистов, что все пятнадцать республик были собраны в единый кулак.

— Зачем вы мне это рассказываете, отец — это все знают? — стоя к гостю вполоборота, спросил Габрилянов.

— Видимо, не все — кто-то об этом сегодня забывает, — не согласился со следователем старик. — В Узбекистане живут люди разных национальностей. Например, наших с тобой земляков, сынок — армян, здесь проживает более сорока тысяч. Вот я всю жизнь живу на улице Малясова. Так меня со всех сторон окружают армяне — и на Кренкеля, и на Обсерваторской, и на Ширшова, и на Федорова они живут. В моем классе в 43-й школе учились шестеро армян, семеро узбеков, восемь русских, два еврея, два таджика, один грузин, один татарин, один украинец и один молдованин. И никто из нас не попрекал другого его национальностью.

— Так и сейчас так же, отец, — вновь подал голос Габрилянов.

— Нет, дорогой, после того, как вы приехали, другие разговоры пошли.

— В каком смысле? — и Габрилянов впервые за время их беседы повернулся к гостю лицом.

— А в том, что люди теперь говорят: приехали московские, главным у которых армянин. И начали хватать узбеков.

— Мы воров хватаем, отец, понимаешь — воров!

— Может и воров, я не спорю, но почему главным на это дело поставили тебя, сынок — армянина? Неужели нельзя было найти русского или украинца? Или, может быть, правильно люди говорят?

— А что они говорят? — напрягся Габрилянов.

— А ты сходи, сынок, на любой базар или в магазин и послушай. А говорят они, что армянина специально главным прислали, чтобы он здешних армян, нечистых на руку, покрывал. Ведь здесь не только одни узбеки воруют.