Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

Войдя в ГУМ со стороны первой линии, Стокманн не спеша направился к фонтану, попутно заглядывая в разные отделы этого самого популярного у советских людей магазина. Спустя несколько минут американец, наконец, добрался до фонтана, где сразу заметил мужчину с газетой «Известия» в руках. Стокманну хватило одного взгляда, чтобы прочитать условный сигнал — газета была развернута, и ее обладатель делал вид, что читает в ней нечто интересное. Не подавая вида, Стокманн прошествовал мимо своего коллеги, направляясь к противоположному выходу — он вел на ту сторону Красной площади, где возвышался памятник Минину и Пожарскому. Встреча с агентом Мефисто в тот день так и не состоялась.

Глава контрразведки Григорий Григоренко сидел в кресле перед экраном телевизора, а Антон Котов, вставив в видеомагнитофон кассету, показывал своему шефу свежую видеозапись, которая была сделана два часа назад в ГУМе, и сам же ее комментировал:

— Вот Литовченко идет пешком отсюда, от площади Дзержинского, в сторону ГУМа и периодически проверяет, нет ли за ним «хвоста».

На экране было видно, как Виталий Литовченко проходит мимо гостиницы «Метрополь» и сворачивает налево — к станции метро «Площадь Свердлова». У киоска «Союзпечати», возле входа в метро, он остановился и стал делать вид, что рассматривает, развешанную за стеклом прессу. На самом деле, он пытался определить, нет ли за ним слежки, используя стекло, как зеркало заднего вида в автомобиле. Затем Литовченко снова двинулся в путь. Он поднялся по лестнице перехода наверх и вскоре вышел к ГУМу со стороны улицы 25 лет Октября. В магазин он вошел с первой линии и, проходя мимо тумбы с зеркалом, на несколько секунд задержался — поправил прическу. Затем он прошел мимо фонтана и, свернув направо, вскоре оказался на втором этаже.

— Он идет к отделу, который торгует обувью, — продолжал комментировать видеозапись Котов.

Зайдя в отдел, который в эти минуты, был пуст, Литовченко стал выбирать на полках нужную обувь. Остановив свой выбор на осенних туфлях, он подозвал к себе продавщицу и попросил принести ему нужный размер. Когда девушка исполнила его просьбу, Литовченко присел на скамейку и стал примерять обновку. Однако остался чем-то недоволен, и вернул туфли продавщице. После чего покинул отдел, но не этаж. Он прошел чуть дальше и вошел в отдел рубашек, который в эти минуты был переполнен.

— Сегодня в ГУМе выбросили на прилавок венгерские батники по двадцать пять рублей за штуку, поэтому такой ажиотаж, — объяснил, происходящее на экране Котов. — Судя по всему, Литовченко специально выбрал этот отдел — в такой толкучке легко пересечься с «контактом».

— Откуда же он узнал, что в это время будет модная распродажа? — удивился Григоренко.

— Она длится уже не один день, Григорий Федорович, — объяснил Котов. — Вчера, например, продавали югославские батники за двадцать два рубля, и людей было не меньше. Видимо, люди, которые назначали ему встречу, прекрасно об этом знали.

Пробыв в отделе около десяти минут, но так ничего и не купив, Литовченко выбрался наружу и, спустившись вниз, покинул магазин, направившись к месту работы — на площадь Дзержинского.

Когда экран телевизора погас, Григоренко перевел взгляд на собеседника и спросил:

— Ну, и что мы имеем — контакта не было?

— Судя по всему, нет, — ответил Котов, извлекая кассету из видеомагнитофона. — Видимо, что-то их спугнуло.

— Кого это их? — не сводя взгляда с подчиненного, задал очередной вопрос шеф контрразведки.

Вместо ответа Котов вставил в видеомагнитофон другую кассету и вновь включил запись, сопроводив ее пояснением:

— Сегодня глава узбекского представительства в Москве Эркин Турсунов тоже был в ГУМе в то же самое время, что и Литовченко. Вот видите, Турсунов выходит из представительства и пешком идет по Пречистенской набережной и выходит на другую набережную — Кремлевскую.

На экране было видно, как мужчина в светлом костюме не спеша идет по улице, наслаждаясь прекрасным солнечным днем. С Кремлевской набережной он вскоре свернул налево — к Васильевскому спуску, после чего обогнул с правой стороны Храм Василия Блаженного и вышел к ГУМу. Войдя в магазин, он зашел в один из отделов на первом этаже.

— Здесь он купит себе часы марки «Победа», — объяснил суть происходящего Котов.

Произведя покупку, мужчина спрятал коробочку с часами во внутренний карман пиджака и поднялся на второй этаж, где в это время в отделе рубашек во всю царил ажиотаж. Однако войти внутрь мужчина не решился и направился к противоположному выходу из магазина — со стороны Исторического музея. И в это время Котов остановил запись, зафиксировав ее на одном из эпизодов и снова выступив с пояснениями:

— Вот видите, Турсунов и Литовченко пересеклись на втором этаже, двигаясь навстречу друг другу в разных направлениях.

Григоренко слегка подался вперед и, действительно, узнал в одном из мужчин в толпе знакомое лицо — это был Литовченко. А Турсунов в этом эпизоде был зафиксирован видеокамерой «наружки» со спины.

— И правда, Литовченко, — откидываясь на спинку стула, произнес Григоренко. — Однако контакт между ними не зафиксирован.

— Тактильный нет, но визуальный вполне мог иметь место, — возразил Котов.

— Но вы ведете Турсунова вот уже много дней и ни разу он не был заподозрен ни в чем подозрительном, — продолжал сомневаться шеф контрразведки.

— Значит, сейчас время для этого пришло.

— Для чего? — вскинул брови Григоренко.

— Для чего-то серьезного, причем ради этого понадобилось бросить в дело человека, который до этого ходил в «спящих».

Аргументов, чтобы возразить против этого, у Григоренко не нашлось. После короткого молчания он объявил:

— Надо снимать наблюдение с Бородина и плотно заняться Литовченко.

— А что с Севруком — тоже отзывать? — задал резонный вопрос Котов.

Шеф контрразведки опять на какое-то время ушел в себя, после чего ответил:

— Нет, пусть работает дальше — отработаем это направление до конца.

Когда Богдан Севрук, вернувшийся по приказу руководства из Киргизии в Москву для продолжения поисков, пришел в нужное хранилище и изложил перед архивистом свою просьбу, тот спросил:

— А какое именно училище во Фрунзе вас интересует?

— Точно я не знаю, оперирую только временем — лето-осень сорок первого года.

Услышав это, архивист подошел к одному из шкафов у стены и стал медленно просматривать соответствующие карточки, сопровождая эти поиски рассказом: