Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

Кишлак Гарсалай был средним по размерам населенным пунктом в здешних горах. Однако обитала в нем лишь половина жителей — остальные сбежали в Пакистан, спасаясь от ужасов войны. Несколько дней назад гарнизонные разведчики пустили слух, что в кишлак должен прийти караван из Пакистана, собранный беженцами для своих оставшихся родственников. И хотя слух был непроверенный, однако соблазн разжиться бакшишем был большим. Вот Хомутов и подбил пятерых солдат (трех «дедов» и двух салабонов) на эту вылазку. Таким образом, Сараев оказался седьмым в этой группе, включившись в нее в самый последний момент.

— Мы прямо, как «великолепная семерка», — сострил Хомутов, когда группа, под покровом темноты выдвинулась из спящего гарнизона в направлении кишлака.

Шли налегке, прихватив с собой лишь «калаши» и облегченные РД (рюкзаки десантника), где кроме нескольких «магазинов» с патронами и пары-тройки банок тушенки ничего больше не было. Обернуться предполагали к утру, объяснив свою вылазку начальству разведкой местности. Впрочем, если бакшиш окажется хорошим, то комбату можно было в качестве откупного презентовать ценный сувенир в виде магнитофона «Трайдент» или еще чего-то похожего.

Хомутов шел впереди, заломив панаму на затылок, а руки положив на «калаш», который висел у него на груди. Весь его вид указывал на то, что их ждет легкая прогулка, а не опасное приключение. Он вообще относился к своей жизни пофигистски, впрочем, как и к чужим тоже. Он вырос в детдоме, где царило право сильного, поэтому свои детдомовские привычки перенес и в армию. Боец он был отважный, ничего и никого в бою не боялся, однако жестокий нрав делал его опасным не только для врагов, но и для своих же сослуживцев. Поэтому Сараев, когда они двинулись в путь, подошел к двум салабонам и посоветовал им держаться поближе к нему, если они хотят вернуться назад живыми.

Где-то ближе под утро группа подошла к кишлаку со стороны виноградников. Впереди зримо маячили кишлачные дувалы, освещаемые ярким полумесяцем, висевшем на фиолетовом небе. Бойцам оставалось преодолеть последние несколько сот метров, когда звенящую тишину стали внезапно сотрясать многочисленные автоматные выстрелы, доносившиеся из кишлака. Услышав эту пальбу, бойцы пригнулись и предпочли вернуться под укрытие виноградных кустов.

— Что за херня там происходит? — выругался Хомутов, сдвигая панаму на лоб.

— Может, это наши разведчики «духов» засекли? — высказал предположение Константин Урюпин, еще один «дед», призванный сюда из Магнитогорска.

— А ты что скажешь, Микола? — обратился Хомутов к рослому украинцу Николаю Мироненко, который всю дорогу вертел в руках свою любимую игрушку — штык-нож, с которым он умел обращаться так, как никто из здесь присутствующих.

— Кто бы там ни был, но нам туда соваться пока не стоит, — ответил Микола, продолжая выделывать пассы холодным оружием.

— Сарай, ты тоже так думаешь? — Хомутов бросил взгляд на Сараева.

— Микола говорит редко, но метко, — последовал ответ, который решил исход этого короткого совещания.

А стрельба и крики в кишлаке не прекращались. Было понятно, что кто-то истребляет тамошних жителей, не жалея патронов. Но кто это был, до сих пор оставалось неясным. Впрочем, эта неизвестность длилась недолго. Вскоре со стороны кишлака по направлению к виноградникам устремились два четких силуэта. По мере приближения к солдатам, эти силуэты трансформировались в двух людей — седого старика и девочку лет семи-восьми. Причем последняя бежала быстрее своего напарника и периодически останавливалась, когда расстояние между ними становилось слишком большим. Между тем вскоре за спинами беглецов нарисовались еще два силуэта. Они что-то кричали на ходу и стреляли из «калашей» по убегавшим. Стало понятно, что это погоня. А когда два преследователя подбежали поближе, стало, наконец, ясно, кто устроил бойню в кишлаке. На преследователях была типичная одежда «духов» (душманов) — на теле пайран тюмбан (рубаха и штаны), на голове паккуль (душманка), на лицах бороды, в руках «калаши», из которых они палили по убегающим.

Беглецы были уже почти у цели — до кустов виноградника оставалось пару десятков метров, когда спину старика пронзила длинная очередь из «калаша». Старик взмахнул руками и рухнул на землю лицом вниз. Заметив это, девочка бросилась к упавшему и, схватив его за безжизненную руку, попыталась поднять. Но старик лежал без движения, уткнувшись лицом в землю. Тем временем преследователи были уже совсем близко. Один из них, тот, что бежал первым, присел на одно колено и, выставив вперед автомат, стал целиться в девочку. Однако выстрелить он не успел — его опередил Сараев. Выскочив из виноградника, он нажал курок своего автомата и накрыл духов таким плотным огнем, что спустя несколько секунд все было кончено — оба душмана, прошитые пулями, рухнули на землю.

— Инжибю! Иди сюда! — крикнул девочке Сараев и для пущей убедительности взмахнул рукой.

Девочка колебалась, все еще держа в руке ладонь своего погибшего деда. Но в этот момент со стороны кишлака показалась целая орава «духов», которые оглашали воздух криками и палили из автоматов. Они бежали к виноградникам, привлеченные звуками стрельбы. Увидев эту толпу, девочка вскочила на ноги и бросилась на зов Сараева.

— На хера тебе эта душманка? — закричал Хомутов и вскинул автомат, направив его на девочку.

Но Сараев ударом ладони по стволу поднял оружие вверх и пули ушли в небо.

— Она пойдет с нами! — выдохнул в лицо озверевшему напарнику Сараев и, схватив перепуганную афганку за руку, потащил ее за собой, вглубь виноградников — в ту сторону, откуда они недавно пришли.

Вся группа бросилась следом за ними, поскольку пули бегущих к ним «духов» уже ложились буквально им под ноги.

Спустя несколько минут солдаты выскочили из виноградника на пыльную дорогу и первое, что увидели — новую толпу душманов, которые бежали им навстречу. Стало понятно, что дорога к гарнизону перерезана — штурмовать всемером превосходящего тебя чуть ли не вдвое противника было смерти подобно. Единственное, что оставалось — это уходить в горы по тропе, которая простиралась справа. Туда солдаты и бросились, на бегу отстреливаясь от преследователей.

По озабоченному лицу, с каким вошел в его кабинет Павел Лаптев, Андропов сразу догадался, что произошло что-то экстраординарное. И генсек не ошибся.

— Юрий Владимирович, вчера поздно вечером наша «наружка» засекла, как Цинёв, в сопровождении одного лишь водителя, выехал на «Волге» со своей дачи и отправился на Минское шоссе. Там он свернул на пустынный участок трассы и на тридцатом километре остановился. Наша «наружка» побоялась близко сунуться — могла засветиться. Назад цинёвская «Волга» проехала спустя примерно полчаса. А сегодня утром Георгий Карпович напросился на прием к Черненко и пробыл у него больше часа. О чем они говорили неизвестно.