Николай Пахомов - Святослав, князь курский [Proza.ry]

Так весной 1136 года от Рождества Христова нежданно-негаданно Святослав Ольгович, опередив в собственном княжении более старшего брата Глеба, оказался на новгородском княжеском столе, признанной вотчине Мономашичей. Игорь, не скрывая, ему завидовал, а Глеб, слы-ша о нравах новгородской вольницы и старшины, [88] Новгородская старшина — торгово-боярское сословие, задававшее тон на вечах и державшая власть в городе. желал благополуч-ного княжения.

Ни отец, ни дед Святослава Ольговича, Олег Святославич и Свято-слав Ярославич, на новгородском столе не сидели, как-то не пришлось. Правда, как-то был там старший сын Святослава Ярославича, Глеб, да недолго, погиб в одном из походов новгородцев на чудь. И вот Свято-славу Ольговичу довелось… воссесть на прадедовский стол, послужив-ший когда-то давным-давно Ярославу мудрому точкой опоры в споре с Окаянным Ярополком, убившим трех своих братьев.

Прибыв в Новгород, Святослав первым делом потребовал от нов-городской старшины сбора веча, на котором попросил новгородцев, не чиня больше бывшему князю Всеволоду хулы и обиды, отпустить его с честью. «Все под Богом ходим, — привел веский, понятный всем довод новый князь. — С каждым может такое случиться».

Новгородцы, которым понравился этот довод, покричав на вече для порядка, согласились и отпустили бывшего князя из-под стражи. Всево-лод, узнав, кому он обязан как свободой, так и лишением стола, зло зыркнул на Святослава черными дедовскими глазами и, не сказав ни «спасибо», ни «прощай», отправился со всем своим семейством в Киев к дяде Ярополку Владимировичу.

Святослав же, учинив с новгородцами ряд и дав руду-клятву на верное служение Великому Новгороду, с женой Еленой, сыном Олегом, дочерью, челядью, слугами и тремя десятками черниговских дружинни-ков, пожелавших идти с ними в неспокойный Новгород, въехал на Яро-славов двор, где находился княжеский терем.

Попасть в Новгород — это полдела. Вот, попав, удержаться в нем — дело! А чтобы удержаться в Новгороде, как понимал сам князь и как подсказывали ему старшие дружинники черниговские, необходимо бы-ло искать поддержку среди самих новгородцев.

«За нарочитыми не гонись, — говорил еще отцов воевода Петр Иль-ин, немало повидавший на своем веку. — Они спесивы и властолюбивы. Эти не столько помогут, сколько с простыми новгородцами стравят. У них есть все: и рухлядь-справа, и земли родовые, и челядь многочис-ленная, и друзей-товарищей, родственников и просто прихлебателей, готовых за кусок хлеба по первому слову хозяина любого прибить, хоть отбавляй — а потому они независимы и не очень-то нуждаются в княже-ской дружбе. К тому же давным-давно все перероднились между собой и только своему роду-племени верны. Ищи среди молодых, но рвущих-ся к власти и знатности, или среди тех, род которых когда-то был зна-менит, но со временем обветшал да и обнищал. У таких здоровый дух соперничества и память о былых заслугах дедов и отцов. Эти землю рыть под собой станут».

Присмотревшись, Святослав нашел несколько таких новгородцев, среди которых был и сотник Якун Мирославич, сын прежнего знамени-того новгородского посадника Мирослава Гюрятича. Якун мечтал о бы-лом величии и видел это только в поддержке нового князя. Кроме того, Якун вместе со своим братом Прохором принимал активное участие в осуждении и казни одного из ярых приверженцев прошлого князя, Юрия Жирославича, сброшенного разъяренными новгородцами с моста в Волхов. Якуну назад дороги не было — случись что с новым князем — лететь ему с моста в мутный Волхов вслед за теми, кому сам помог уже туда пасть. Потому он охотнее прочих шел на сближение с князем Свя-тославом.

— Как так, — нервно меряя торопливыми шагами просторный пол княжеских покоев, то и дело восклицал великий князь Ярополк Влади-мирович, слушая печальный рассказ племянника Всеволода Мстислави-ча, лишенного новгородского стола, — как так?! Как так случилось, что в Новгороде Ольговичи? Да испокон веков Новгород был за нашим ро-дом, за родом Мономашичей!

Всеволод хмурился, мялся, краснел и бледнел, но дать вразуми-тельный ответ дяде не мог: он и сам плохо соображал, как случилось, что новгородцы, нарушив крестное целование, данное еще его отцу, возвели на престол Святослава.

— Не знаю.

И я вот не знаю, — злился Ярополк. — Наваждение какое-то… Как это Ольговичам удалось подкупить старшину? Ума не приложу…

— Да никто их не подкупал…

— Не подкупал? Тогда ответь, почему случилось сие?

— Не знаю. Одно лишь могу верно сказать, — выдавил из себя Все-волод Мстиславич, — что Святослав стола ни силой, ни хитростью из-под меня не искал. Когда случилась битва с ростовцами под Ждановым лесом, он сражался честно и немало способствовал тому, чтобы вы-рваться живыми из окружения не только самому со своими дружинни-ками, но мне с остатками новгородской рати…

— Не искал, но нашел, — не очень-то прислушиваясь к словам рас-строенного племянника, сказал Ярополк. — А вот ты имел — и потерял… Впрочем, что теперь о том судить, да кулаками после драки махать… Надо думать, как дело исправить…

Исправить дело можно было давно уже проверенным способом. Либо силой отобрать у Святослава новгородский стол, чему воспроти-вились бы сами новгородцы, и что явно не входило в планы Ярополка, либо необходимо было так ополчиться на черниговского князя Всево-лода Ольговича, чтобы тот сам отозвал своего младшего брата с новго-родского княжения, уступив Новгород вновь Всеволоду или кому иному из колена Мономаха. Первый был прям, быстр, но вряд ли осуществим, зная упрямство новгородцев. Второй — долог, крив, но не без удачи. И Ярополк выбрал второй путь: он объявил войну Всеволоду Ольговичу, своему зятю, для чего перевел из Владимира Волынского в Переяс-лавль, поближе к предстоящему полю брани, брата Андрея Владимиро-вича.

Узнав о таком повороте событий, Всеволод Ольгович с чернигов-ской дружиной, поддержанной северскими князьями Давыдовичами: Владимиром и Изяславом, а также с собственными братьями: Игорем, которому был обещан переяславский стол, и Глебом, имевшим виды на Курск с Посемьем — двинулся к Переяславлю. Был с ними и новгород-ский князь Святослав с новгородской дружиной, спешно набранной им из охочих новгородцев, которым не терпелось хоть как-то оправдаться не только перед своими близкими, но и в собственных глазах за дважды позорно проигранные сражения с Мономашичами. А потому новгород-цы мечтали о победе и рвались в бой! Не менее новгородцев в победе были заинтересованы и половецкие ханы Турукан и Комос Осолукови-чи, братья его мачехи Анны Осолуковны, призванные Всеволодом со своими конными ордами в помощь из донской степи и жаждавшие те-перь поживы и полона.