Николай Пахомов - Святослав, князь курский [Proza.ry]

Впрочем, беда, как известно, одна не ходит. Недаром же на Руси присказка имеется: «Пришла беда — отворяй ворота». Пользуясь замят-ней в Черниговской земле и отсутствием князя Глеба на курском столе, к Курску, на Посемье, нагрянули половцы, старые недруги Аепы и Осо-лука, Бурковичи. Курск взять не смогли, только несколько десятков своих воинов под его высокими стенами зазря положили, но многие села Посемья пожгли, смердов в полон увели.

Когда князь Глеб Ольгович, находившийся в ту пору со своей дру-жиной под Новгородом Северским, узнал о беде, нависшей над его вот-чиной, то, не давая роздыху ни людям, ни лошадям, денно и нощно спешил на помощь курянам, отбивавшимся в одиночку, без князя и его дружины от степных разбойников. Потом гнался за удиравшей ордой до Псла, выручая своих пленников, пока в одном из скоротечных конных сражений не был смертельно ранен вражеской стрелой в шею.

Еще живого привезли в Курск верные дружинники Глеба Ольгови-ча, так что он успел проститься с женой и малыми детками, прежде чем под плач родни и всех курян, полюбивших этого тихого князя за добрый нрав и отеческую о них заботу, не был предан земле в приходе церкви святого Вознесения. Его хотели похоронить, как и других почивших черниговских князей, в Чернигове, но куряне упросили Всеволода Оль-говича разрешить им погребение полюбившегося князя осуществить в Курске. И тот дал свое согласие. Возможно, рассчитывал могильным склепом брата надежней привязать курский удел к Черниговскому кня-жеству. В Курске же справили и заупокойную тризну.

До похорон брата Святослав Ольгович в Курске, ранее принадле-жавшем переяславским князьям, никогда не был. Как-то не доводилось. А во время похорон и поминок пришлось. Однако ему, повидавшему уже не только Чернигов, Стародуб, Новгород-Северский, но и Новгород Великий, и Смоленск, этот порубежный с Половецкой степью город особо не приглянулся. Каменных церквей да хоромин в нем было мало, да и те не шли ни в какое сравнение с Софией новгородской или же черниговским Спасо-Преображенским собором, от полноводной Семи стоял в стороне. Впрочем, курский детинец даже при отсутствии вну-шительных храмов, смотрелся надежным оплотом. Особенно со сторо-ны Тускора.

— Как, брат, тебе Курск? — спросил как-то во время прогулки по его окрестностям Всеволод. — Ничего городок?

— Городок, как городок, — пожал плечами Святослав. — Есть и по-более…

— Не Смоленск ли? — усмехнулся Всеволод. — Или, может быть, Новгород Великий?..

— Не стоит, брат… — помрачнел Святослав. — Как вспомню, так сердце болит… темно на душе становится.

— Почто так? — опять слукавил Всеволод.

— А чему радоваться?..

— Жизни. Или хотя бы красоте. Смотри, как рощи окрестные золо-том да багрянцем пылают. Жуть! Лепота!

Курск, окруженный со всех сторон лесами, в том числе и березо-выми рощицами, искропленный садами, в осеннюю пору был действи-тельно красив и благолепен.

— Да, красота есть — без особого восторга, бросив беглый взгляд на окрестности города, согласился Святослав. — Но что с того?..

— А то, что, видно, судьбе так угодно, чтобы принял ты, Святослав, курский стол после Глеба, — сказал Всеволод как о решенном, без бала-гурства и подначек. — Приемлешь?

— Приемлю, — не скрыл своего удивления Святослав, не ожидавший от брата такого поворота дел. — А как Игорь?

— Раз приемлешь, то будь курянам князем добрым и мудрым, — подвел итог беседе Всеволод, — а они, не новгородцы, за любовь твою тебе сторицей воздадут. Игорь же отказался. Я с ним речь вел, но он отказался… Гордец наш братец… Видишь ли, ему только большой стол подавай, не менее Переяславля, на иное не согласен…

Так осенью 1138 года бывший новгородский и смоленский князь Святослав Ольгович вновь в обход брата Игоря, не пожелавшего пору-бежного со степью города, стал курским удельным князем.

Курск принял нового князя людским многоголосьем, конским ржа-нием, скрипом телег, смехом и визгом голопузых ребятишек — жители спешили свезти с полей на гумна жито и прочие зерновые и бобовые злаки, чтобы за долгую зиму обмолотить, провеять, да в закрома зало-жить. Будут тогда не только сами с зерном и хлебами, но и на продажу выделить толику удастся. Лениво брехали из-за ворот собаки, в хлевах сытно похрюкивали свиньи. Беспечные куры под пристальным внима-нием петухов рылись в кучах дорожной пыли и золы, мало беспокоясь, что могут быть раздавлены копытами лошадей княжеских дружинни-ков. Впрочем, чего им беспокоиться: умные животные никогда не на-ступят на живую тварь, если только эта тварь не человек в воинских доспехах. Тогда уж точно постараются раздавить своими тяжелыми, подкованными железными подковами копытами.

В долинах по-над Куром и Тускором бело-серыми облаками пере-двигались с места на место огромные гусиные и утиные стаи, обтекая вытянутые из воды на берег рыбачьи челны и оглашая окрестности го-готом и кряканьем. Неподалеку от них по редкому березнячку бродили стада телят, коров и отары овец — дощипывали последнюю травку да нагуливали жирок перед тем, как быть запертыми на долгую зиму в хлевах. Оттуда же время от времени доносился хлопок длинного пас-тушьего кнута, хотя самих пастухов было не разглядеть. Ближе к окое-му с полуденной стороны виднелись конские табуны.

В нескольких местах над посадом возвышались главы деревянных церквей с позолоченными крестами, горящими тихим светом в солнеч-ных лучах.

В Прикурской слободке время от времени раздавался стук кузнеч-ных молотков: глухой и редкий — от молота в руках подмастерья, весе-лый и звонкий — от средней тяжести молотка в руках мастера-кузнеца. По-видимому, какая-то очень срочная, не требующая отлагательств, работа оторвала кузнецов от полевых забот, хотя осенний день — год кормит! Но что-то побудило мастеров позабыть про народную мудрость и обратиться к кузне, а не к полю.

У распахнутого зева Воротной башни детинца, поддерживая поря-док, а то и по привычке, маячили фигуры ратных людей. Это несколько курских стражников, облеченных в легкие брони, с небрежной, скорее, напускной ленцой стояли у башенных ворот с мечами и копьями. Тут же, рядом с ними, прислонены к стене башни были их каплеобразные, как у всех северцев, червленые щиты.

Хоть не было видно, но и у всех городских ворот также стояли при оружии кмети из городского ополчения.

Порубежный со степью город жил своей обычной трудовой жиз-нью, но при этом, как удовлетворенно отметил князь, был готов в любой момент в случае возникновения опасности, со всеми своими стадами, стаями, табунами и отарами, мгновенно спрятаться за высокими стена-ми.

— А городок-то поменьше Новгорода будет, — заметила князю Ма-рия, поднявшаяся вслед за князем на крепостную стену и теперь наблю-давшая, как и он, с высоты из-за заборола за окрестностями города. — Да и Смоленска, пожалуй, тоже…