Николай Пахомов - Святослав, князь курский [Proza.ry]

На следующий день, 1 сентября, Всеволод Ольгович, немного при-дя в себя после страшного поражения под Переяславлем, послал послов к князю Андрею, предлагая мир и выкуп за своих бояр и знатных дру-жинников. На это Андрей Владимирович, прозванный за тихий нрав и мягкий характер Добрым, посоветовавшись со своими воеводами, со-гласился.

Святослав же со своей курской дружиной, почти полностью уце-левшей в той сече благодаря стараниям воеводы Петра и собственному мужеству, возвратился восвояси «не солоно хлебавши».

— Действительно, лучше синица в руке, чем журавль в небе, — встретившись с курским посадником Власом, попечалился князь.

— Ничего, князь, — успокоил его Влас, — на Руси за одного битого двух небитых дают. Впредь наука…

Впрочем, печалиться князю Святославу пришлось недолго: с на-ступлением зимы в Курск прибыли послы от новгородцев, привезших с собой не только приглашение веча и новгородской старшины, но и по-дарки для князя и отдельно для княгини Елены с дочерьми. Видно, за-гладить вину перед ней желали. Однако княгини Елены и дочерей в Курске не было. Еще в самом начале курского княжения он передал княгине Елене на кормление городок Ратно на реке Рати, что в пятна-дцати верстах от Курска, который куряне по примеру своего града чаще называли Ратском, чем Ратном. С ней же и посадника своего, не раз проверенного на пирах и бранях боярина Микулу, мужа молчаливого, но расторопного оставил, который при нужде мог и город оборонить от ворога, и со временем при княжиче Олеге добрым дядькой-пестуном быть. Таким образом Святослав и ненужные пересуды о двоеженстве как бы пресекал, и первую княгиню вроде бы не обижал, сделав полно-властной владелицей целого града. Да и вражды-обиды со стороны ее родственников, половецких ханов Аепиевичей, которые всегда могли пригодиться при внутренних распрях, избежал. Однако новгородские послы об этом не знали, не ведали, потому так простодушно и выложи-ли про подарки княгине Елене. А вот новой супруге Марии Петриловне, почему-то им не пришедшей по нраву с самого момента венчания, при-везти подарки забыли. А, может, нарочно, по совету епископа Нефонта, не взяли. Кто же их, этих беспутных новгородцев, знает. От них всякого ожидать надобно… Впрочем, Святослав корить послов не собирался, а милостиво встретил да выслушал.

Выяснилось, что новгородцы, изгнав Ростислава Юрьевича к отцу в Суздаль, вновь звали его на княжеский стол.

— Ты, князь, прежние обиды забудь, зла не держи, — поясно кланя-лись сивобородые мужи. — Что было, то сплыло, быльем поросло… Ты к гласу народа лучше прислушайся, да потрафь ему. Ведь глас народа — глас Божий!

Имея горький опыт первого княжения в Новгороде, Святослав уже не рвался туда, как было по первому разу, несмотря на все лестные предложения и клятвенные заверения новгородцев, что буч больше не будет, что бесчестья князю они не допустят. Слушая, курский князь с легким ироничным прищуром смотрел на послов и понимал, что все благие намерения призывающей его новгородской старшины закончатся с началом первого веча, с первым гласом подвыпившего плотника или шорника. Битого воробья теперь на мякине уже не подловишь, да и сладким калачом вряд ли заманишь. Но и княжеский гонор не показы-вал.

— Конечно, конечно, — поддакивал он новгородцам, — кто старое вспомнит, тому око долой. Я же хочу быть при двух очах, при двух но-гах и при двух руках. Но вот, беда, — шутил с тонким намеком, — голова-то одна. Как можно ей рисковать?..

— Будет цела головушка, — заверяли с жаром послы.

— Спасибо, спасибо, — благодарил Святослав то ли за оказанную честь, то ли за то, что цела будет его головушка, — только вот надо с дружиной посоветоваться, да со старшим братцем, великим киевским князем Всеволодом Ольговичем урядиться… Да и курчан своих поки-дать как-то не с руки: пообвык с ними, душой прикипел… Как к отцу родному относятся. Я же к ним — как к детям. И вот бросать… не знаю… не хорошо то… плохо. Надо думать…

— Думай, княже, советуйся, — напирали послы, в то же время идя на неслыханные для новгородцев уступки. — Урядись с братцем Всеволо-дом и этот удел оставить за собой, мы согласны.

Договорились на том, что Святослав послал в Киев к брату нароч-ного с письмом, в котором отписал как просьбу новгородских послов иметь его на новгородском столе, так и свои сомнения.

Но брат Всеволод, великий князь киевский, желая иметь под своей рукой такой важный аргумент в княжеских спорах и интригах, как Нов-город, настаивал. Причем не просто настаивал, а в категорическом окончательном варианте. Даже оставить за собой курский удел разре-шил. Нашлись ему «помощники» и в Курске. Значительная часть дру-жинников, желая посмотреть мир да и себя показать, не прочь были от-правиться в Новгород. А еще княгиня Мария, от которой он и ждать такого не мог, судя по тому, как холодны были новгородцы с ней в не-давнем прошлом, и та заявила, что хочет в Новгород.

— Так ты ведь непраздна, — напомнил ей о беременности.

Княгиня Мария к радости обоих уже пару месяцев как была в ин-тересном положении.

— Ничего, — бесшабашно отмахнулась Мария, — в Новгороде бабок-повитух предостаточно… Охулки на руку не возьмут.

— Так дорога… тряско…

— Поберегусь.

Пришлось Святославу Ольговичу, наступив на горло собственной гордости, согласиться. Согласиться согласился, только на этот раз мир-волить с новгородцами уже не собирался. Взятая им из Курска дружина в город за стены детинца не вошла, чтобы не оказаться вместе с князем в заложниках у спесивых новгородцев. Урок первого княжения и ковар-ство смоленского боярства не прошли даром. Остановилось курское воинство в небольшом городище на торговом пути из Смоленска, в по-лучасе езды до Новгорода.

— И до Новгорода близко, — отмечал расторопный воевода Петр, — и очей мозолить строптивым новгородцам меньше будут. А случись на-добность — всегда под рукой.

— Да, место возвышенное, не гиблое, не дрязглое, — соглашался Святослав, предварительно осмотрев окрестности городища. — Новго-родская сторона вся средь лесов да болот лежит, а тут ничего… подхо-дяще. Не то что в сапогах, но и в лаптях можно хаживать — ног не про-мочишь. Знаешь ли ты, — обратился он к воеводе, — что новгородцы, в отличие хотя бы черниговцев, курян и даже киевлян, всегда в сапогах хаживают? Даже самый последний ушкуйник… на плечах рванина, пуп гол, но… в сапогах!

— Знаю. Как не знать…

— Я думаю, от сырости местности.

— Скорее, от достатка, — усмехнулся воевода и, возвращаясь к прежнему разговору, добавил: — А место для дружины ты, княже, вы-брал отменное. И высокое, и сухое, и защищенное. А, главное, что от-сюда можно держать под нашим приглядом торг, особенно хлебный подвоз из полуденных земель, богатых житом. Это немаловажный факт в разговоре с новгородским людом. Ибо если сытый мало кого привеча-ет и разумеет, то голодный на сговор охотнее идет.