Николай Пахомов - Святослав, князь курский [Proza.ry]

Польша была хоть и иной страной, чем Русь, но многое было схо-же. Взять хотя бы язык. Русичи без особого труда понимали поляков, а те русичей. Схожими были и окрестные леса. Особенно с землями Нов-городского, Псковского и Смоленского княжеств. Так как преобладали вековые ели со своими раскидистыми лапами, не пропускающими сол-нечный свет, и сосны, упирающиеся вершинами в облака. Захочешь взглянуть на вершину — шапка с головы долой! Что-то общее было и в весях, и в жителях этих весей, целыми днями копошившихся в земле. Такие же смерды и холопы, как и в русских княжествах. Зато в городах больше было каменных да кирпичных строений, будь то храмы или же дворцы польского боярства — ясновельможного панства да шляхты.

«А Курская земля все более отличается, — сравнивал курский князь окрестные места со своими владениями. — Ярче, пожалуй, будет, кра-сочнее, добрее. Пусть там леса не такие темные, дремучие да обширные, зато березовые рощи, светлые да ласковые, всегда как весеннее сол-нышко, чего стоят! А степи-то, степи! Особенно по весне. Не степь — ковер из трав и цветов! Тут такого что-то не встречается. Мрачновато как-то… не наше, не родное».

Действительно, природа Курского Посемья значительно отлича-лась и от Черниговского и Северского Подесенья, где преобладали ог-ромные массивы смешанных лесов, и от Новгородско-Псковского края — царства огромных болот и бескрайних хвойных лесов, и, конечно же, от особенностей природы Польши. Без всякого сомнения, на землях и волостях Курского княжества лесов было немало. И хвойных, и сме-шанных и лиственных. Особенно вдоль русел рек Семи, Тускора, Свапы или Псла. Недаром же леса, в том числе и дубовые рощи, облюбовав-шие возвышенные, холмистые, прогреваемые солнцем места, были главным поставщиком строительного материла. Однако преобладали на Курской земле степные просторы. Кое-где, как правило, вблизи селе-ний, уже познавшие соху или плуг пахаря-ратая, но в большинстве сво-ем еще остающиеся действенно-нетронутыми. Конечно, и среди степ-ных просторов нет-нет, но вдруг возникнет то тут, то там темной массой лесной кряж. Но это всего лишь малый островок, который, как драго-ценный камень на чувственной груди женщины, в летнюю пору являет-ся изумрудным украшением царственной степи. По осени же — это язык божественного пламени, вдруг опустившийся на грешную землю, но не испепеляющий ее, а согревающий. Курские леса, как и все другие, пол-ны не только тенистой прохлады, но и таинственности. Даже в зимнюю стужу, когда они сиротливы и беззащитны в своей продрогшей и озяб-шей наготе, ощущения таинственности, вечной сказочности никогда не покидает их.

Особенности Курской земли, Курского Посемья сказывались не только в различии лесных угодий и степных просторов, но и в особен-ностях охотничьих промыслов. Только в Курской земле можно было еще поохотиться на дикого, первобытного по своей сути и свирепости быка — тура, любившего не только тенистость лесов, но и разнотравье степей. Только в Курской земле можно было подстрелить из лука не только дикого гуся, лебедя, рябчика, глухаря или тетерева, которых и в других краях было предостаточно, но и красавца-фазана, и дрофу, обо-жающую высокотравье степных просторов.

Нахлынувшие воспоминания вызвали благостные, с легкой и свет-лой грустинкой чувства об оставленном курском уделе, о доме. «Бог мой, — улыбнулся Святослав, — наверно старею. Чуть слеза от умиления не навернула. Впрочем, как говорится, на чужой сторонушке рад и во-ронушке».

Еще думалось об оставленной в Новгороде Северском супруге Ма-рии. Она была на сносях и вот-вот должна была разродиться, или, как поговаривали северяне, опростаться бременем. «Дай Бог, чтобы все бы-ло благополучно, — помолился про себя Святослав. — Дай Господь, что-бы сынишкой разродилась… А то княжич Олег один растет… А когда один, то плохо: в жизни всякое случится может, то болезнь скосит, то вражья рука постарается… Впрочем, чур! чур! меня, — отгонял он тут же от себя неприятные рассуждения. — Пусть и с Олегом будет все пре-красно, и новым сыном пусть Мария одарит».

Соединясь в Мазовии у Чирска, в самом сердце Польши, русские дружины скорым маршем двинулись на Болеслава Плоцкого, Генрика Сандомирского и Мечислава Познанского, забирая город за городом под себя. Однако дело до сечи не дошло: Болеслав Болеславич Плоцкий с братьями, видя сильное русское воинство, разоряющее их уделы и уже подступающее к Познани, пожелали просить мира и не испытывать судьбу в сече.

Игорь, возглавлявший этот поход, не ставя короля Владислава в известность, согласился заключить мир и призвал Болеслава с братьями к себе на пир по такому случаю. Те поверили слову русских князей и без опаски прибыли. Договор о мире скрепили не только клятвами и крест-ным целованием, но и пиром, длившимся чуть ли не трое суток. Потом Игорь направил своего посланца к Владиславу с сообщением о мире, желая его порадовать. Но Владислав, получивший уже прозвище Из-гнанник, ждал от похода русских дружин против своих братьев много большего: гибели последних. Поэтому, как и предполагал Святослав, особой радости по данному поводу не проявил. Однако сделал вид, что доволен и пообещал возместить убытки русским князьям, понесенные ими и их дружинами во время тягот и лишений похода.

Болеслав с братьями разошлись по полученным от Владислава го-родам, а Игорь, став воинским станом недалеко от Кракова, стал ждать обещанного вознаграждения. Но, прождав две недели, понял, что Вла-дислав и думать забыл о данном слове. Святослав Ольгович, Изяслав Давыдович и половецкие ханы не то чтобы со злостью, но довольно от-кровенно стали напоминать Игорю о том, не поспешил ли он с миром для Владислава. Не стоило ли сначала получить от спасенного ими Вла-дислава обещанное, а потом уже и о чести и мире говорить. Самолюбие Игоря было задето так, что он, желая возместить убытки и вознаградить своих дружинников, приказал «крепенько пощипать» окрестные села и городки неблагодарного польского короля, собирая полон, скот и рух-лядь. Это распоряжение князя немедленно и с большой охотой было исполнено.

Отягощенные полоном, гуртами скота и обозами со скарбом, рус-ские полки медленно двинулись к своему порубежью, заставив заволно-ваться польских князей., которым вдруг стало жаль расставаться со сво-им имуществом и терпеть убытки от действий русских ратей.

«Выкупайте, — чувствуя за собой силу, предложил Игорь послан-цам Владислава, — да о вознаграждении брату нашему, пресветлому ко-ролю польскому напомните: не отблагодарит моих воев деньгами, по-лоном возьму».

Угроза возымела большее действие, чем ласковые слова прежнего договора. Пришлось Владиславу и его братьям раскошеливаться, выку-пая полон со скарбом да гурты скота, а также отдавая Игорю договор-ные деньги.