Бернард Корнуэлл - Несущий огонь

Пока я пинком переворачивал сраженного на спину и вытаскивал Вздох Змея из трепыхающейся плоти, Свитун уже атаковал другого. На мой щит обрушился удар такой сильный, что обод уткнулся в металлическую полосу на моем шлеме, защищающую нос. Я отвел щит и увидел копье, нацеленное мне в глаза. Я уклонился и обрушил Вздох Змея на копейщика, поливавшего меня оскорблениями. Воин принял мой клинок на щит. Я почувствовал движение слева и обнаружил здоровенного детину в порубленном шлеме, заносящего секиру над моей головой. Это была та самая секира, что с такой силой двинула мне по щиту. Верзила сжимал ее двумя руками, и мне пришлось поднять щит, чтобы спасти череп, зная, что я открываюсь удару копьем снизу. Но копейщик тоже держал щит и потерял равновесие. Я надеялся, что нанесенный одной рукой укол не пробьет кольчугу.

Я инстинктивно сделал шаг под удар секирой, плечом толкнув здоровяка к стене дома с левой стороны улочки, и одновременно атаковал Вздохом Змея копейщика. Мне следовало бы взять Осиное Жало – в такой толчее с длинным клинком было не развернуться. Копейщик отступил, удар секиры пришелся на щит. Огромный противник бросил оружие и попытался вырвать у меня щит.

– Убейте его! – взревел он. – Убейте!

Отведя Вздох Змея, я ухитрился приставить острие к подбрюшью врага и надавил. Я почувствовал, как заточенный кончик проникает через кольчугу и кожу поддевки, входит в плоть и скребет по кости. Рев перешел в стон, но детина продолжал цепляться за мой щит, понимая, что, пока он его держит, я уязвим для его товарищей. Копейщик ткнул меня в бедро. Было больно, но боль прошла, когда Свитун пронзил его и с ругательством опрокинул на спину с торчащим из груди копьем. Я еще надавил на Вздох Змея и провернул лезвие. Верзила отпустил мой щит, когда Видарр и Беорнот, норманн и сакс, всегда сражавшиеся бок о бок со мной, протолкались вперед. Видарр взывал к Тору, а Беорнот к Христу, и вдвоем атаковали секирщика мечами. В меня ударил фонтан крови. Вскоре чуть ли не вся улица стала красной. Копейщик прижался к стене и охал, взывая о пощаде, но другой из моих волчат позаботился о нем. Они пощады не давали. Остальные враги обратились в бегство.

– Ты ранен, господин? – спросил Беорнот.

– Нет! Пошевеливайтесь!

Великан-секирщик, несмотря на многочисленные раны, все еще пытался подняться. Лицо его исказила гримаса ненависти или боли. Наконец Беорнот прикончил его, чиркнув мечом по горлу. На меня излился новый поток крови. В пылу битвы дан Ульфар сломал свой меч и подобрал секиру убитого.

– Идем дальше! Не давайте им закрепиться!

Улочка заканчивалась пустырем. Он тянулся до конюшни, построенной под выходящим на море оборонительным сооружением. Вышка с широкой боевой площадкой из крепкого дуба, на которой стояло около дюжины воинов кузена. Они, похоже, не знали, как им быть, хотя у троих имелись копья, которые они в конце концов и метнули в нас. Но мы видели полет оружия и легко уклонились. Копья бесполезно звякнули о камни. Враги, заполнявшие правую улочку, побежали на юг, предполагая присоединиться к защитникам верхних ворот за скопищем хранилищ, амбаров и казарм. Я собирался уже приказать моим людям атаковать эти здания и оттеснить обороняющихся к верхним воротам, зная, что мы можем обрушиться на это внушительное сооружение, используя широкую площадку по всему парапету стены. Но не успел я раскрыть рот, как услышал предупреждение Финана и увидел, что уцелевшие в короткой схватке в переулках, общим числом тридцать или сорок, устремились на север, к морским воротам. Это были те, кто оборонял улочку пошире, которую выпало очищать Финану. Обнаружив, что отступление на юг им перекрыто моими воинами, они решили поискать убежища под мощными стенами морских ворот. Дружинники с боевой площадки тоже побежали в ту сторону.

– За ними! – взревел я. – Финан, за ними!

Он, надо полагать, уловил нотки отчаяния в моем голосе, потому как немедля организовал погоню и повел ее следом.

А я действительно пришел в отчаяние и клеймил себя последними словами. Я оставил Гербрухта защищать морские ворота с малыми силами, а обязан был выделить мощный отряд. Дюжина парней фриза могла, занимая позицию на высокой боевой платформе над аркой, отразить любую атаку со стороны гавани, но теперь им грозит нападение с тыла. Причем враги могли отпереть ворота и впустить в Беббанбург целый поток неприятелей. Гербрухт – могучий воин, его люди опытны, но им придется уйти с площадки и оборонять арку, противостоя неприятелю, превосходящему их числом в три или четыре раза. А еще я не был уверен, что Гербрухт сообразит, как надо поступать. Я дернул Свитуна за рукав:

– Передай моему сыну, пусть идет к морским воротам. Живо!

Свитун бегом помчался по улочке к лестнице, я же побежал вдогонку за Финаном, продолжая клясть себя. А еще недоумевал. Все происходящее казалось нереальным, будто я видел сон, а не вел бой, которого ждал всю свою жизнь. Мои люди метались по крепости, как стая бестолковых собак, что загоняют то одного оленя, то другого, и нет охотника, который направил бы их. И это моя вина. Я понял, что потратил много часов, планируя, как проникнуть в Беббанбург, но не удосужился обдумать свои действия, когда окажусь внутри. Теперь инициатива была у противника, и я вынужден был сдать выгодную позицию на высоте, чтобы защитить тыл. У меня в голове клубился туман, день превратился в хаос.

А затем этот хаос еще усилился: как оказалось, я забыл про Вальдера.

Вальдер командовал ближней дружиной моего кузена. Человек, бросивший мне вызов в день первого прибытия кораблей Эйнара под Беббанбург. Я знал, что это опасный противник, воин, почти не уступающий опытом мне самому. Пусть он не участвовал в великих сражениях «стен щитов» – в ходе этих битв даны были изгнаны из Уэссекса и оттеснены с территории Мерсии, – но провел годы в борьбе с шотландскими налетчиками, наведывавшимися в Беббанбург как к себе в кладовку. Нужно быть крепким человеком, чтобы так долго сражаться со скоттами и остаться в живых, и немало было вдов в стране Константина, проклинавших имя Вальдера. В последний раз я видел его в Дамноке, куда его переправил Иеремия. Ему поручили сопровождать Этельхельма с дочерью Эльсвит в Беббанбург. Они плыли на «Эльфсвон», самом большом и первом из западносаксонских судов, и сели на мель на входе в гавань Беббанбурга. Там на них налетел и атаковал шотландский «Трианайд». Несколько минут спустя корабли сгрудились в узком проливе, и началась трехсторонняя битва между скоттами, норманнами и западными саксами. Там царила неразбериха, и я полагал, что она играет на руку мне.

Но я забыл про Вальдера и забыл про то, что он знает Беббанбург намного лучше меня. Я в крепости провел лишь девять детских лет, тогда как он прожил здесь гораздо дольше и всю свою жизнь посвятил обороне форта от врага. От меня.