Юлия Латынина - Христос с тысячью лиц

Итак, один из промежуточных выводов этой книги гласит, что последователи Иисуса не были немногочисленной сектой.

Напротив, это была могущественная община, построенная на принципах тоталитарного единоначалия и сетевого маркетинга. Ее члены делились рецептом бессмертия по тем же правилам, по которым спустя две тысячи лет торговали гербалайфом. Эта община разделилась на множество фракций и меняла свой софт с той же легкостью, с которой мы инсталлируем на компьютер разные версии программы, но при этом сами принципы общины, ее железо – ее требование беспрекословного подчинения начальству – оставались прежними. Церковь была организацией с непредсказуемым прошлым, но с неизменной иерархией.

Этот вывод сам по себе необычен. Но еще необычнее другой вывод – а именно тот, что «ересь лжеименного гнозиса» вовсе не была поздней мутацией. Ровно наоборот: неотразимое обещание научить людей восходить на небо, становиться богами, творить чудеса, входить в Совет Богов, жить вечно, надевать эфирные тела ангелов и сиять и был первоначальным главным месседжем, который способствовал успеху движения.

Поздно появился не гностицизм.

Поздно появилась ортодоксия.

Все тексты отцов церкви: Иринея Лионского, Юстина Мученика, Поликарпа Смирненского, которые мы знаем, – все они датируются 130–180-ми гг. н. э., и, более того, почти все представляют из себя полемику со страшными и омерзительными «гностиками», которые сбивают с толку людей, ходят на небо без разрешения церкви, не подчиняются епископу и даже претендуют о ужас! – как Маркион и Валентин, – на пост епископа Рима.

Невольно создается впечатление, что если бы Маркион или Валентин победили в борьбе за этот пост, то и история христианства была бы другой. Так же, как борьба Сталина с «левым» и «правым» уклоном была не идеологической, а политической, так же и неустанная борьба с гностиками породила западную христианскую доктрину в ее современном виде, что, впрочем, не мешало церкви впоследствии из этой доктрины постоянно заимствовать.

Мне могут возразить, что Евангелия, которые римская церковь признала каноническими еще в 170-х гг. н. э. – то есть Евангелия от Марка, Матфея, Луки и Иоанна, – были написаны гораздо раньше, чем началась битва с лжеименным гнозисом.

Проблема, однако, заключается в том, что из этих четырех Евангелий три не являются ортодоксальными.

«Евангелие от Иоанна» есть в чистом виде раннее гностическое евангелие. Автор «Евангелия от Матфея» соблюдает иудейский закон. Что же до «Евангелия от Марка», то оно начинается с истории о том, как Святая Руах снисходит при крещении в человека Иисуса, и заканчивается тем, что она покидает его на кресте. Перед нами – раннее протогностическое Евангелие, написанное приверженцем апостола Павла.

Из четырех канонических Евангелий только Лука вполне удовлетворяет дефицинии «протоортодокса». Он считает, что Иисус родился от девственницы, пришел, чтобы отменить иудейский закон и спасти все человечество, и физически воскрес после смерти на третий день.

Теология Луки, бесспорно, является протоортодоксальной. Но Лука – не очень хороший источник сведений по истории ранних христиан. Ведь он является также автором «Деяния апостолов» – одного из самых масштабных фейков в истории человечества, фейка, который должен представить апостола Павла в качестве аутентичного последователя Иисуса.

Но, что интересно, наш условный Лука переписывает не только месседж первоначального христианства! Лука правит и своего учителя Павла, и весьма существенно.

Так, Лука утверждает, что Павел во время своего обращения не был вознесен на небо, как утверждал сам Павел (2 Кор. 12:2–4), а всего лишь «слышал голос». Разница между вознесением на небо и голосом с неба в данном случае совершенно хрестоматийная. На небо возносились язычники, мистики и гностики. Голос с неба говорил с иудейскими ортодоксами.

Лука, как мы видели из истории с Феклой, предпочел вычеркнуть из жизни Павла его прекрасную спутницу, так удивительно напоминающую Мудрость Божию, сопровождавшую Симона Волхва. Он категорически отцензурировал всякие намеки на то, что Павел сам провозглашал себя новым Христом, – намеки, вполне очевидные в письмах самого Павла (ср: «Вы приняли меня как посланника Божия, как Христа» (Гал. 4:14).

Иными словами, Лука представляет нам отредактированного, отцензурированного, обеззараженного Павла. Этот дезинфицированный и дегностицированный Павел был создан позднее аутентичного гностического Павла, точно так же, как протоортодоксальное «Евангелие от Луки» было создано позднее протогностических Q и Марка.

Ранняя гностическая теология, предполагающая, что Иисус-человек был лишь одеждой для Христа-духа (мы можем назвать ее Гностицизм 1.0), появилась раньше Луки. Что еще интересней, Гностицизм 2.0, теология, согласно которой Иисус Христос был Надмирный Дух, принявший облик человека, тоже появилась раньше!

Это ясно из того простого обстоятельства, что Лука с ней спорит.

Согласно Луке Иисус появился апостолам после воскресения, и эти глупцы, увидев его воскресшим, решили , что видят духа (Лк. 24:37). Иисус тут же разоблачил их нелепое заблуждение и для вящего доказательства съел печеную рыбку и мед.

«Когда они говорили о сем, сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам. Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа (Πνεũμα). Но он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие сомнения входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я сам» (Лк. 24:36–39).

Эта сцена, написанная уже в 80-х гг. н. э., очевидно, показывает, что протоортодоксы (или, точнее, те, кто придерживался взглядов Луки) существовали уже тогда. Но сам факт спора Луки с людьми, которые «подумали, что видят духа», предполагает, что такие люди уже существовали.

Что было базой для протоортодоксии Луки?

Естественное и разумное на первый взгляд предположение заключается в том, что, несмотря на то что евангелист Лука был прежде всего учеником Павла, его взгляды в этой части были возвращением к взглядам Иакова Праведника. Именно Иаков Праведник, будучи физическим братом Иисуса, как никто другой был заинтересован в истории о его физическом воскресении.

Тезис о том, что Христос был Всемирный Дух, который вселялся то в Иуду Фому, то в Павла, – или, наоборот, во время распятия собственной тени мирно беседовал со своим любимым учеником Иоанном, – Иакова категорически не устраивал. Он лишал не только его, но и всю возглавлемую им иерархию малейшего права на власть. Зачем, в самом деле, были епископы и мебаккеры, если лестница на небо располагалась у каждого верующего прямо внутри него и поговорить с Господом можно было по местной связи?