Юлия Латынина - Христос с тысячью лиц

Приверженцы Маккавеев обещали своим последователям физическое воскресение мертвых и построение Царства Божия во всем мире. Собственно, именно неудачи, постигшие милленаристов по независящим от них причинам в ходе реализации этой соблазнительной программы, и привели к краху династии.

Милленаристы, однако, ничуть не разочаровались в своей идеологии, и захват римлянами храма означал не конец, а, напротив, начало сопротивления.

Иудеи восстали сразу после взятия римлянами Иерусалима, сначала под предводительством Хасмонея Аристобула, а потом – под предводительством его военачальника Пифолая. В 48 г. вспыхнуло восстание атамана Иезекии, разорявшего римскую Сирию. В 40 г. до н. э. разразилось новое восстание – против сына Антипатра, будущего царя Ирода. В 4 г. до н. э., сразу после смерти Ирода Иудея вспыхнула снова, в 6 г. н. э. в ней началось восстание против переписи Квирина; в 36 г. н. э. в Иудею чуть-чуть снова не были введены войска, а через пять лет разразилось новое восстание, на этот раз связанное с намерением императора Калигулы водрузить в Иерусалимском храме гигантскую золотую статую самого себя.

В это-то время и появился на свет наш герой Иосиф. Ни в коем случае он, конечно, не был известен под позорным римским именем «Флавий» – обозначавшим, в его случае, статус раба, а потом вольноотпущенника будущего императорского дома Флавиев, победителей евреев и разрушителей Храма.

Он был Иосиф бен Мататияху – сын священника из богатейшей семьи и матери, происходившей из Хасмонеев. «Мататияху» значило «дар Яхве». Так звали старого ревностного священника, начавшего восстание Маккавеев.

Мир вокруг был удивителен и тревожен. Царство Божие стояло на пороге, и находилось множество охотников его поторопить. Когда Иосифу было девять лет, в окрестностях Иерусалима объявился пророк Феуда, который обещал своим приверженцам раздвинуть воды реки Иордан; в пустыне в это время действовал архиразбойник Елеазар бен Динай, строивший Царство Божие огнем и мечом, а когда Иосифу было пятнадцать, в Иудею снова вторглись сирийские легионы, распиная направо и налево восставших иудеев и самарян.

Тогда, после подавления восстания, на императорский суд в Рим в цепях отправился даже первосвященник Анания бен Недевей, сын которого стал потом одним из первых героев Иудейской войны. Это поразительное обстоятельство указывало на то, что неприятие римлян пропитывало все слои общества, отнюдь не ограничиваясь маргиналами и бандитами.

Иудея кипела ненавистью к киттим . Не было промаха или преступления их, которое не было бы стократ раздуто молвой и специально выделенными на то пропагандистами. Наглые солдаты киттим , стоя на стенах храма, задирали туники и показывали верующим голые задницы. Во время обысков они рвали свитки Торы. Они брали взятки от коварных самаритян и оставляли без последствия убийства мирных галилейских паломников, так что мирным верующим, чтобы вырезать самарянские села, приходилось прибегать к помощи Елеазара бен Диная.

Что значили все эти беды, – как ни то, что Господь испытывает избранный народ свой и что Царство Божие уже близко?

Вот-вот – и горы будут плясать, как овцы. Вот-вот – и Великий Святой придет с мириадами святых на облаках, чтобы совершить суд над всякой плотью; тогда верующие перережут шеи неверным без всякого сострадания к ним, и неверным будет геенна огненная, а верующим – Древо Жизни у престола Великого Царя, и земля будет давать из меры семян – десять тысяч мер, и из меры маслин – десять прессов елея.

Каждый шахид должен был воскреснуть, чтобы войти в это Царство Божие, в изобилие и жизнь вечную. Впрочем, даже если воскресение откладывалось, то шахидам все равно было хорошо: они в ожидании физического воскресения поднимались на небо, облачались там вместо смертных тел в одежды ангелов и ждали времени, когда они придут с Великим Святым на облака небесные. Каждого, кто не верил в торжество этой мирной мечты, ожидал кинжал сикария, и поэтому верилось легко и охотно.

Иосиф, раб дома Флавиев, отзывается о всем этом богостроительстве весьма скептически (что не мешает ему, кстати, практически дословно воспроизводить его антиримскую пропаганду).

Иосиф, сын Маттатияху, сын Дара Господа, вероятно, думал иначе. Во всяком случае, едва повзрослев, наш молодой аристократ отправился на учебу не в Афины и не в Александрию. Он отправился в пустыню, к некоему пророку, настоящее имя которого Флавий не осмеливается озвучить, а вместо этого просто называет его Banus, то есть купальщик, креститель: так в конце XIX в. в России золотая молодежь шла в эсеры и бомбисты.

Эту стажировку в пустыне Флавий не спешил предавать огласке. Она выплыла на свет только тогда, когда его враг, Юст Тивериадский, написал свою версию «Иудейской войны», в которой выставлял Флавия одним из ее главных виновников.

Человек, искренне разочаровавшийся в фанатической идеологии – подобно экс-коммунистам Артуру Кёстлеру или Уиттакеру Чемберсу, – обычно не жалеет ни времени, ни сил, чтобы разоблачить эту идеологию, и, зная ситуацию изнутри, делает это с убедительностью, недоступной тому, кто никогда не находился под ее обаянием. Перебежчик и оппортунист, напротив, склонен выгораживать прежние убеждения.

Иосиф Флавий принадлежит к числу выгораживающих, и его знаменитый пассаж о «мирных ессеях», которые существовали издревле, и страшной «четвертой секте», которая не имела к этим ессеям никакого отношения, вероятно, обязан своим существованием именно этой стажировке в пустыне.

В 52 г. н. э., когда Иосифу было пятнадцать, император Нерон прислал в прокураторы Иудеи Антония Феликса, брата своего любимца, вольноотпущенника Палланта.

Феликс разбил наголову очередного мирного пророка, обещавшего своим боевикам обрушить стены Иерусалима. Елеазара бен Диная, истреблявшего неверных в течение двадцати лет, он пригласил на званый обед и там и арестовал, – из чего было понятно, что Елеазар не был простым разбойником. Кроме этого Феликс произвел значительную чистку среди жрецов храма и, арестовав, послал в Рим на суд неких священников, которые питались исключительно «фигами и орехами», то есть той же пищей, которую, как мы видели, ели апостолы Фома и Филипп, а также пророки из «Вознесения Исайи».

Вслед за этими священниками отправился в Рим и молодой Иосиф, сын Дара Божьего – в качестве ходатая за них {496}. Одна диета его подопечных намекает нам на характер претензий, которые прокуратор Феликс имел в разгар царившего в Иудее религиозного террора к этим веганам, но Иосиф не считает нужным нам их сообщить, ограничиваясь лишь сообщением о том, что причина, по которой злобный прокурор Феликс заковал их в цепи, была «мелкой и незначительной» {497}.