Игорь Болгарин - Хмель свободы

– Де вас носит втори сутки? – сердито спросил Нестор.

– Тюрьму найшлы, батько! – доложил Калашник. – Прийшлось повозыться!

– Взорвалы?

– Куда там! В семь кирпичив сложена, зараза, з пушкы не пробыть… Заключенных ослобонялы! Камеры заперти, ключив нема. Всю ночь возылысь.

– Як хотите, но шоб тюрьму сничтожили, – строго приказал Нестор. – Мы город оставым, они снова тюрьму людьмы набъют. Думать надо, Сашко!

– Батько! Шоб таку тюрьму подорвать, надо подвод десять динамиту. А мы только одын ящик найшлы, – упавшим голосом произнес Калашник. – Забор и той не проломыть!

– На складах пошуруйте! Не може быть, чтоб в таком городе на складах динамита не было!

– Пошукаем, батько! Постараемось! – заверил Калашник и со своей ватагой двинулся к двери.

Махно посмотрел на связанного человека в натянутой на глаза шляпе:

– А это шо за чучело вы привели?

– Подарок тоби, батько, – улыбнулся Калашник. – Сам прокурор губернии!

Сашко небрежно снял с приведенного человека шляпу, и Махно узнал своего давнего знакомого, следователя, несмотря на то что со времени их встречи прошло лет десять, если не больше. Все такая же вытянутая огурцом, наголо обритая голова, строгий вид, а главное – на сером мундире серебряный знак Военно-юридической академии с надписью посередине «Законъ» . Да, это был он, строгий законник Кирилл Игнатьевич из Одессы, который когда-то присутствовал на провалившемся опознании Махно. Постарел, осунулся, стал прокурором, но все так же подтянут и надменен.

– От эт-то встреча! – даже ахнул от неожиданности Нестор. – Помнится, в девятьсот восьмом вы былы всего лишь следователем… Хорошую карьеру сделали!

Кирилл Игнатьевич не ответил.

Махновцы с интересом наблюдали за этой необычной встречей.

Глыба встал.

– У вас тут свои разборки. А мени пора по своим делам! – И протянул руку Нестору: – Прощевай пока.

Он ушел.

– Батько, чого нам з цым прокурором возыться? Ну, подывылысь на нього – и хвате… Дозволь, я його выведу… тут недалечко… до кирпичного забору, – с энтузиазмом предложил Сашко Калашник.

– Я поможу! – оживился мрачный махновец.

Махно пресек их рвение жестом:

– Он мне ничего плохого не сделал. Закона придерживался. Через то меня первый раз и выпустили…

– Та невже, батько, мы его отпустим? – ужаснулся кто-то из махновцев.

– Отпустить не могу, – вздохнул Нестор. – Мы ж всю эту царску юриспруденцию должны под корень сничтожить. Так наша анархическая наука гласить, а не то шо по злобе… Развяжите его! – приказал батько. – А где пенсне? Он тогда был в пенсне!

– Роздавылы. Оны сопротивлялысь, – пояснил Калашник, обрезая веревки.

– Ну и идите, хлопцы, по своим делам. Но шоб тюрьмы в городе не было. Там, де я, тюрем не будет!

Ватага во главе с Калашником покинула штаб.

– Садитесь, господин прокурор, – сказал Махно. – Извините, запамятовал, як вас величать? – на минуту забыв обо всех своих тревогах, он наслаждался этим спектаклем. Маленький суд!

– Кирилл Игнатьевич! – мрачно откликнулся пленный законник.

– Вот видите, Кирилл Игнатович, теперь на Катеринославщине торжествует наш, анархический, революционный закон!

– Не приметил торжества… И что же он, извините, собой представляет, ваш закон? – спросил прокурор. Его значок поблескивал: видимо, он часто его чистил.

– А все просто! Не надо нияких этих ваших кодексов, статей. Як народ скажет – от и весь закон!

Махновцы встретили это заявление одобрением. Срезал батько самого прокурора, ой срезал! На то он и Махно. Голова!

– Прошу прощения. – В глазах прокурора, несмотря на подавленное состояние, блеснуло любопытство: эких высот достиг хлопчик из Гуляйполя! – Я так понял, что тюрем у вас не будет?..

– Понятное дело!

– Никаких тюрем! – гомонили махновцы.

– Ну а как быть, если суд решит наказать? Куда посадить человека, чтобы он, допустим, одумался, осознал?

– От вы меня посадили! И шо, я одумался? – спросил Махно.

Прокурор не нашел, что ответить. И бойцы Нестора еще больше повеселели.

– Ну, с вами – особый случай, – согласился прокурор. – Похоже, в тюрьме у вас нашлись учителя. Они вооружили вас полузнанием – самым страшным оружием в руках сильного и властного человека!

– Ну, вы меня не обижайте, – добродушно сказал Нестор, усаживаясь напротив пленного. – И насчет власти… Я на себя не много беру… без хлопцев ничего не решаю!

И опять – одобрение бойцов.

– Ну вот собрался ваш народный суд. Судите селян. – Прокурор постепенно смелел, вероятно, примирившись с мыслью о том, что эти вроде бы добродушные хлопцы в конце концов убьют его. – Один сильно провинился, другой так, по мелочи. Как будете наказывать?

– Народ проголосует, – объяснил Махно. – Тому, кто сильно виноватый, само собой – смерть. Сразу же. А который по мелочи… ну, обругают, опозорят. Может, батогов по заду на площади дадут – и отпустят. Потому як сажать некуда, тюрем нет.

– Вот и выходит, что у вас «или – или», – сказал Кирилл Игнатьевич. – Любой наговор или ошибка могут стоить жизни. Ни следствия, ни защиты.

– Почему же! Народ защитит, если человек стоит того…

– Не всегда… Все может быть, если отсутствует закон, – упрямо повторил обреченный прокурор. – Отмена выработанных историей человечества законов, она скажется и на вас! Желание судить от имени народа может кого угодно соблазнить… И все это в конечном счете против вас и обернется… Разве у вас нет противников?.. Постойте, постойте! – остановил он возражения Махно. – Вот вы политических противников не признаете. Ну, кадетов там, меньшевиков, эсеров… и целые классы и сословия – офицеров, священство, купцов, помещиков не признаете и просто уничтожаете… Но вас ведь тоже могут записать в противники более сильные ваши враги!

– Ха! – улыбнулся Махно. – Мы – селяне. Нас нельзя сничтожить, потому шо нельзя без хлеба прожить! Все войны, если вдуматься, проистекають из-за хлеба.

– Це так! – нестройным хором подтвердили все, кто находился в штабе.

– Все может быть, если отсутствует закон. Вот вы землю раздали не по закону, да? А может, через какое-то время вам скажут: земелька-то, извините, не ваша. Подвинтесь!

– Ну, эти сказки мы вже слыхали! Да кто может нам сказать такое? Панов и всяких богатеев мы ликвидируем, может, также и большевиков разом со всякими эсерами. Мы, селяне – сила! Нас нельзя сничтожить, потому як на нас вся жизнь держиться! – категорически заявил Махно. – И потом, за нас целая наука. Анархизм – не игрушка!

– Наука или нет, но развитие общества – это борьба анархии и порядка. Закона и своеволия, – вздохнул прокурор. – Может быть, так и должно быть. Но почему, почему это происходит именно в России? И в такой кровавой форме! Это ж на века скажется. Может быть, именно сейчас, в эти годы, ломают хребет моей России… и потом – инвалидное кресло!.. Не сразу! Не сразу!.. Это как туберкулез. Будут времена кажущегося выздоровления. Но кризис однажды наступит!..