Игорь Болгарин - Хмель свободы

Он опустился на стул и какое-то время сидел, задумавшись, нервно барабанил пальцами по столу. Затем резко поднялся, сказал Юрку:

– Поехали, Юрко, в гости до контрреволюции! Спросим, чем мы им так не угодили? – И обернулся к Левадному, который тоже был в штабе: – И ты, Марко, тоже с нами. Возьми сколько есть конных… на всякий случай…

Махно с Юрком, в сопровождении полудюжины конных под командой Левадного, подъехали к вокзалу. Спешились. Тут же оказался Кляйн, доложил обстановку:

– Офицерье из города ушло. Австрийцы сидят тихо. Самокиш в двенадцати верстах. У него семь тысяч штыков и сабель. Основная власть сейчас у рабочих дружин, у их коменданта. Хотят порядка. Большевики у них авторитета не имеют.

– Так, – почесал затылок Махно. – От и воюй в городе!

Нестор, Юрко и Кляйн, гремя саблями, поднялись по ступенькам, пошли по длинному коридору с бесконечным количеством дверей. Юрко, вышагивая чуть впереди, открывал двери… одну, другую, третью. Никого.

В конце коридора он услышал за дверью многоголосый гул.

– Вроде тут, – сказал он.

Махно распахнул дверь, вошел. Следом за ним – Юрко и Кляйн. Встали по бокам. В большом зале было многолюдно, накурено.

– Я так понял, тут не все меня знают и потому позволяют себе… в разговоре по телефону… Я – главнокомандующий революционно-повстанческой армией анархистов батько Нестор Махно.

– Ну, знаем! Ну, Махно! – поднялся со стула высокий, со впалой грудью седой рабочий. – А я Калабуха, назначенный рабочими дружинами комендант города.

– Чем заслужил такой тон? – вспыхнул Махно. – Вижу, тут не буржуазия собралась, а такие ж труженики, як и мы, селяне… Так от, я пришел сюда, шоб помогти вам освободить вас од буржуазии и прочих капиталистов…

Сидящие в зале недовольно загудели. Седой рабочий, с которым, видимо, и разговаривал по телефону Махно, поднял руку. Шум стих.

– Ты, дорогой товарищ, нас не агитируй. Потому как мы верим не сладким речам, а добрым делам. А по делам твоим так получается, шо ты не главнокомандующий, а атаман, и не армия у тебя, а шайка…

– Но-но! – Нестор машинально положил руку на рукоять шашки.

– Шайка, – бесстрашно повторил комендант. – Посмотри только, шо вы с городом сотворили. Грабежи, разбои, убийства…

– Я отдал приказ…

– Опять-таки слова. А бесчинства в городе не прекращаются.

– Грабят не мои люди. Грабят уголовники.

– Но твои люди, атаман, с тюрьмы их выпустили. Потому ты за все и несешь ответ. Но дело и не в том… От собрались мы здесь, представители от рабочих дружин, считай, от всего рабочего класса города и просим тебя, атаман, уходи из города и шайку свою уводи. А не то…

– Угрожаете? – сухо спросил Нестор.

– Угрожаем. Не послушаешься, поднимем против тебя всех рабочих. Побьем!

Взгляд у Калабухи был суровый. Знал, что говорил. Давно, очень давно Нестор не слышал таких речей.

– А ты, Глыба? – зло накинулся он на сидящего здесь же и не проронившего ни слова Глыбу. – Это ж ты позвал меня! Золотые горы обещал. От имени своего большевистского подполья! Шо ж молчишь?

– Та шо он тебе скажет! – ответил за Глыбу комендант. – Они тоже на сладкие речи мастера. Не успел ты в город войти, они уже засели власть делить… Словом, не доводи до греха! Забирай свое войско, атаман, и уматывай! Не стравливай рабочих с селянами. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Комендант смолк, ждал ответа. Ждали и другие представители рабочих дружин. Народ серьезный. Оружия у них было не меньше, чем у махновцев.

Нестор молчал. Думал.

– Ну шо ж… Не поняли мы друг дружку. Ладно! Скоро вам петлюровский атаман Самокиш в зад перцу подсыплет, может, тогда шо поймете, – наконец сказал Махно и более спокойным, деловым тоном продолжил: – Там мы кое-шо в вагон погрузили. Оружие, патроны – все для революционной анархической армии. Дозвольте вывезты!

– Ни!

– Не позволим! – зашумели рабочие.

– Мы б и не против, – хитровато посмотрел на Нестора комендант. – Но – нема паровозов.

– Для Петлюры хотите сберечь? Ну-ну!

– Шо такое махновци, мы уже узнали, а Петлюра свой норов ще не показал, – выкрикнул кто-то из рабочих. – Може, получшее будет, хто знае.

– Понятно, – ухмыльнулся Махно.

– Это еще не все, – угрюмо сказал комендант. – Твои хлопцы пограбили банки, кассы. Так от гроши мы вам тоже вывезти не позволим. Потому как рабочим зарплату нечем будет платить, семьи станут голодать.

– Все? – зло спросил Махно.

– Вроде все, – сказал комендант. – Разве что одно пожелание. На дорожку. Вы хорошие слова не только на своих хоругвах пишите, но по возможности и сполняйте. Чтоб, значиться, слово не расходилось с делом. Тогда еще приходьте. Будем рады вас снова встреть.

Нестор ожег взглядом коменданта и торопливо вышел. Громкие шаги заполнили гулкую тишину коридора…

Остановились на ступеньках. Ожидавшие хлопцы вопросительно смотрели на батьку. Но Нестор был мрачен. Молчал.

– В степ надо, батько, – нарушил тишину артиллерист Мыкола.

– Смолкни! – закричал вдруг Нестор во всю мощь своего голоса. Он был в состоянии, близком к истерии или к приступу его нервной болезни.

С каждым часом захваченный – или не захваченный? – им город становился все более непонятным, все более пугающим. С рабочими не повоюешь. Их много. И город они знают не хуже, чем махновцы свое Гуляйполе.

Вернувшись в «штаб», Махно склонился над картой губернии. Размышлял. В сомнении качал головой. На карте Днепр синей широкой излучиной охватывал город, как бы держал его в объятиях. Река – натянутый лук, а длинная линия моста – стрела. И нацелена она на родную сторону, на Новомосковск, Чаплинку, Гуляйполе…

– А шо, хлопцы, лед на Днепре уже добре стал? – спросил в пространство Махно.

– Пока не перейдешь – не скажешь, – отозвался один из махновцев.

– Надо было впереди нас того прокурора через речку пустить… на пробу!

– По льду рискованно… И сверху як на ладони, – вздохнул Чубенко. – Не потонешь, так перебьют, як на стрельбыщи.

– А чого така спешка, батько? – спросил Лепетченко.

– А того, шо хлопцы Каретника коло дворца Потемкина напоролись на петлюровскую разведку. Полковник Самокиш уже на краю города.

– Одибьемся! – отозвался Лепетченко. – Подумаешь, якыйсь полковник Самокиш!

– У Самокиша корпус «сичевых стрельцов». Он Киев брал… У него семь тысяч войска. А у нас тысяча, и та розбрелась по городу, як куры по выгону… И ще и рабочие против нас взбунтовались. Могут на мост не пустить.

Махно отшвырнул карту и выпрямился. В такие решающие минуты он казался даже выше ростом. Все тоже встали.

– Всем – по городу! Гоните хлопцев до моста. Пока его Самокиш не захватил, мы жывы!