Анна Емельянова - Бастард Его Величества

— А если у гостя нет денег?

— Наше дело маленькое — лорды сами разберутся, — фыркнул слуга, и больше Рэндалл не смог вытянуть из него ни слова.

Через полчаса в замке раздался гул голосов, звон оружия, послышались громкие шаги. В дверях появились стражники, ведущие Ральфа де Монфора — со связанными запястьями, без меча и кинжала. Проходя мимо Рэндалла, сидевшего на ступенях, сэр Ральф едва заметно кивнул ему. Рыцаря увели в сторону донжона, служившего темницей.

Отвернувшись, Рэндалл притворился, будто не знаком с пленником. Хромой слуга насмешливо наблюдал за ним.

— Теперь я могу отвести тебя в трапезную сэра Гилберта.

Рэндалл шёл за слугой вглубь замка, огромного, мрачного строения, где гуляли сквозняки и куда солнечный свет едва проникал с улицы.

— Ты носишь с собой кинжалы? — спросил хромой слуга, заметив, что Рэндалл на ходу разворачивает свёрток с кинжалами.

— Разве сэр Гилберт — король Англии? — отозвался поэт.

— При чём тут король Англии?

— В его присутствии, как известно, нельзя обнажать оружие.

— Нет. Сэр Гилберт не король.

— В таком случае я войду в трапезную со своим оружием.

— Ты очень дерзок, менестрель! Остерегись, ты — в замке могущественного лорда.

— Я не делал этого даже в замке герцога Ланкастера. Так почему же перед провинциальным бароном я должен быть кроток?

Придержав поэта за локоть, хромой слуга глухо проговорил:

— В отличие от герцога Ланкастера сэр Гилберт — разбойник. Помни об этом, когда вздумаешь ему дерзить.

Трапезная занимала длинный зал на первом этаже. Вдоль ее тёмных стен висели гобелены и оружие. В дальнем конце потрескивал разведённый очаг. Через несколько узких небольших оконцев в толще плотных стен проникал свет заходящего солнца.

За столом, уставленным блюдами и кувшинами, сидели сэр Гилберт и члены его шайки. Виночерпий и слуги время от времени наполняли кубки и подавали еду. По залу бродили собаки барона, ожидая от сидящих подачек.

Сэр Гилберт был человеком средних лет, рослым, с рыжими кудрями, спадавшими на широкие плечи. Его воспалённое лицо свидетельствовало о чрезмерной любви к выпивке, но глаза при этом смотрели внимательно и настороженно. Одетый в кольчугу поверх куртки и плащ, на мощной шее он носил тяжёлую цепь, пальцы рук сияли перстнями. На столе перед бароном лежала запечённая целиком туша вепря, подстреленного в лесу.

Остановившись в нескольких шагах от кресла сэра Гилберта, Рэндалл поклонился.

— Приветствую вас, лорд Мидлтон! Я, Рэндалл Блистательный, много слышал о вас и рад, что выступаю перед таким могущественным господином! — сказал он с улыбкой.

— Да, да! Могущество и власть мои известны далеко за пределами края, — довольно хмыкнул сэр Гилберт. — Тебе доводилось бывать при дворах герцогов и принцев?

— Разумеется, милорд.

— И, конечно, там тоже слышали о моем могуществе?

— О, да! Вы заставляете герцогов и принцев считаться с собой.

Сэр Гилберт приказал Рэндаллу приблизиться.

— У него кинжалы, сэр! — вмешался хромой слуга, увидев, как Рэндалл, повесив лютню за спину, взял в руки кинжалы. Со всех сторон на менестреля устремились напряжённые взоры, многие из приспешников Гилберта обнажили мечи.

— Для чего они тебе? — ровным голосом осведомился сэр Гилберт.

— Чтобы развлечь вас, сэр, — сказал Рэндалл и, прежде чем его успели разоружить, принялся жонглировать кинжалами. Блеск очага мерцал на их острых лезвиях. Все, кто присутствовали в трапезной, затаив дыхание следили за движениями менестреля. Закончив, он поймал кинжалы, вновь поклонился и убрал их в свёрток.

— Прекрасно! — вскричал сэр Гилберт, хохоча, его друзья громко зааплодировали.

— Я удивил вас? — спросил Рэндалл.

— Да, бродяга. Но я жду, что ты покажешь мне ещё что-нибудь!

Рэндалл с услужливой улыбкой склонился перед главарём шайки. Зная власть своих стихов и песен над любыми слушателями, включая знатных особ, он был уверен, что сумеет покорить и могущественного барона Мидлтона.

Повинуясь приказу владельца замка, менестрель по крутым ступенькам взобрался на нависавшую над залом балюстраду. Несколько секунд он глядел на утопавший в сумраке, и сиянии очага зал, вспомнив, что ещё недавно служил герцогам Глостеру и Джону Гонту.

Сотрапезники сэра Гилберта Мидлтона, уже изрядно пьяные, громко требовали музыки и песен. Пальцы поэта тронули струны лютни, и полившаяся мелодия эхом отдалась под сводами трапезной, заставив хмельную братию за столом замолчать. Уже давно они не слыхали ничего подобного, а Рэндалл обладал к тому же превосходными слухом и голосом.

Начав выступление с песни, возвеличивающей плотскую любовь к женщине, он заставил присутствующих трепетать от восторга. Далее Рэндалл перешел к другой, сочинённой норманнским менестрелем, в которой воспевалась храбрость воина. Потом настала пора песен Рамбута Оранского [5], которые очень нравились сэру Гилберту, а в завершение Рэндалл исполнил ту, которую сочинил сэр Ральф де Монфор, вдохновлённый любовью к леди Джудит.

— Кто тот менестрель, что создал исполненную тобой сейчас песню? — спросил Гилберт.

В ответ раздался смех. Довольно бесцеремонно Рэндалл облокотился о балюстраду и насмешливо уставился на сэра Гилберта. Подобная дерзость могла бы спровоцировать барона вышвырнуть наглеца из замка, если б не тот восторг, в который привело его выступление Рэндалла.

— Я сообщу вам его имя, сэр, но лишь после того, как узнаю, какую награду вы мне предложите. Я ведь существую на подаяния великодушных господ, — молвил он лукаво.

— Кубок вина или кружка эля — достойная для тебя награда? — осведомился сэр Гилберт. — Ты так понравился мне, что я готов усадить тебя за свой стол. Или, может, ты хочешь денег? Сколько шиллингов тебя устроит?

— Нет, сэр, — возразил Рэндалл. — Я выступал перед самим Джоном Гонтом и познал щедрость лордов.

— Тогда чего же ты хочешь?

— Чтобы ты позволил мне отбыть из замка вместе с твоим пленником, которого я видел во дворе.

— С пленным рыцарем? — воскликнул сэр Гилберт. — Ты сошёл с ума, бродяга! За него я получу выкуп!

— Выкуп, по стоимости равный тем деньгам, что я мог бы попросить у вас в качестве награды, — ответил Рэндалл. — Разве вы не желаете возвыситься в глазах своих людей? Увидев, сколь щедры вы с менестрелем, они начнут обирать путешественников в два раза усерднее. Они будут обожать вас, милорд!

Возмущение захлестнуло сэра Гилберта, придав его лицу ужасное выражение. Но, заметив, как развеселились его приятели, он сдержался.

— Ты развлёк меня и моих гостей, как никто! — прохрипел он. — Должен признать, ты говоришь верные вещи, хотя твой язык слишком остёр. И, как гостеприимный и щедрый хозяин, я выполню твою просьбу. Так и быть, я отдам тебе сэра, которого ты просишь, но с одним условием. Признайся, ты пришёл в мой замок из-за него?