Анна Емельянова - Бастард Его Величества

Погрузившись в размышления, Рэндалл не заметил, как за окнами спустились ранние зимние сумерки и люди потянулись из трапезной в соседний зал. Он встрепенулся, лишь когда толстяк Плат поднялся из-за стола.

— Мои поклонники уже готовы мне внимать, — сказал он. — И я должен идти. Как только король перейдёт в тот зал из трапезной, я начну читать поэму.

Закончив обед, сэр Ральф поднялся и тоже двинулся к стрельчатому проходу в соседний зал. Рэндалл последовал за ним.

В зале, расположенном рядом с трапезной, имелось множество длинных резных скамей и кресел. Над ними нависала огромная деревянная балюстрада, на которую вела короткая винтовая лестница. С балюстрады почти все поэты двора Ричарда II читали собравшимся свои стихи. Высокие светлые потолки превосходно отражали голоса и звуки.

Кресло короля стояло на возвышении, прямо напротив балюстрады. В очаге жарко трещало целое дерево. Зал был превосходно натоплен, и в нём не ощущалось гуляющих по дворцу пронизывающих сквозняков. За окнами густо сыпал снег.

Следуя за сэром Ральфом, Рэндалл прошёл в отдалённый угол зала, где оба заняли места на скамейках. Отсюда Рэндалл мог видеть короля, Плата и весь зал. Над ним и Ральфом чадил горящий факел. Зал наполнялся пёстрой веселой публикой.

— Где Плат? — спросил Рэндалл, и Ральф молча указал ему на ждущего у винтовой лестницы толстяка. Отвечая на поклоны и приветствия, Плат довольно улыбался. Было заметно, сколь тешило его преклонение придворных.

— Возле Ричарда крутится много поэтов, некоторые из них очень хороши, — сказал Ральф. — Но никто не сумел достигнуть того же положения, что и Джозеф Плат. Может, это удастся тебе, друг мой?

— Мне трудно судить, ведь я не слышал ни одного стихотворения Плата.

Внезапно дыхание Рэндалла участилось: ему показалось, что в зале стало ещё жарче. Причиной тому была девушка, чья красота привела его в полное смятение. Прекрасное лицо молодой особы, распущенные длинные белокурые волосы, облетающее гибкое тело платье, расшитое опалами, с вырезом, открывавшим её восхитительную шею, потрясли Рэндалла.

Девушка, улыбаясь, кивнула Джозефу Плату, и толстяк ответил ей учтивым поклоном. И вдруг рядом с девушкой Рэндалл увидел надменную фигуру Монтгомери. Бесстрастно тот наблюдал за происходившей в зале сумятицей. В его глазах не отражалось ничего, кроме презрения.

— Ральф, друг мой, скажи, кем является та особа, что, точно попавшая в капкан куница, сидит рядом с моим кузеном? — спросил он.

— Это леди Памела Гисборн, — пояснил сэр Ральф. — Одна из самых очаровательных девиц при дворе. А сэр Филипп получил согласие её отца на их брак.

Глядя на Памелу, Рэндалл испытал вдруг чувства гораздо более сильные, нежели те, что вызывали у него прекрасные девушки ранее. Памела не смотрела в его сторону, но сэр Филипп, цепким взглядом своим обнаружив среди присутствующих менестреля, искренне теперь недоумевал, каким образом бродяга смог оказаться среди самых благородных людей Англии.

— Я покорён ею, Ральф, — страстно проговорил Рэндалл. — Она так красива, а принадлежит негодяю Филиппу Монтгомери?!

— Будь осторожен, — сказал Ральф. — Монтгомери беспощаден к врагам.

Между тем Филипп уже заметил сэра Ральфа де Монфора рядом с Рэндаллом и сразу понял причину появления менестреля в Вестминстере.

Запели рожки, и в зал вошёл Ричард в сопровождении герцогов Гонта и Глостера. Быстро поднявшись на возвышение, король расправил складки длинного плаща и опустился в своё кресло. Его дядья заняли места в зале.

Поклонившись, Джозеф Плат взобрался по винтовой лестнице на балюстраду. Затем, получив дозволение короля, надо чал читать свою поэму. Его томный голос красиво отдавался под сводами зала, выражение толстого лица стало нежным, а в глазах запылала страсть.

Слушая его выступление, Рэндалл перевёл взгляд с поэта на девушку. Он поймал себя на мысли, что чувств сильнее, чем вызвала у него сегодня Памела, он никогда прежде не ведал. Памела неотрывно смотрела на Джозефа Плата, воспевавшего плотские наслаждения.

— Как ты думаешь, она любит его? — шепнул Рэндалл, склонившись к уху Ральфа.

— Сомневаюсь, — пробормотал граф. — Она не выглядит счастливой. Но ты должен забыть о ней, так как она просватана за твоего кузена. Я встречал прежде в Лондоне её папашу, Роберта Гисборна, который постоянно искал деньги. Памела очень бедна, хотя и знатна. Филипп, видимо, оплатил все долги Гисборна. К тому же он вряд ли считает нищету пороком, а красивая и знатная девица весьма достойна его любви.

Чтение Платом поэмы увлекло всех слушателей, и даже те, кто с насмешкой относился к поэзии, затаив дыхание, слушали толстяка. Когда он закончил, уже наступила ночь.

Вновь поклонившись королю, а потом залу, Плат встретился взором с Рэндаллом. По лбу толстяка стекал пот, но было видно, что он торжествовал.

Внезапно под звук продолжающихся аплодисментов со своего места поднялся Филипп Монтгомери. Подняв ладонь, он попросил у короля и зрителей дозволения говорить. Рукоплескания стихли.

— В чём дело, милорд? — осведомился Ричард. — Вам не понравились стихи великого Джозефа Плата?

— О нет, ваше величество! Напротив, я так покорён им, что предлагаю устроить небольшой поэтический турнир, в котором он наверняка сумеет подтвердить своё звание великого поэта, — ухмыльнулся Филипп.

Рэндалл увидел, что возлюбленная его кузена встревожилась, а Джозеф Плат пришёл в недоумение.

— Или, быть может, великий поэт робеет перед бродячим менестрелем? — спросил Филипп.

— Вот ещё! — фыркнул Плат.

— Превосходно! В таком случае, ваше величество, позвольте турниру состояться и назовите тему.

— Позволяю, — весело согласился король, заинтересованный предложением графа Монтгомери. — Но разве в этом зале найдётся человек, который не побоится состязаться с самим Джозефом Платом?

Рэндалл догадался, что Филипп решил попросту посмеяться над ним.

В ту же секунду Филипп повернулся к нему и с улыбкой произнёс:

— В дальнем углу зала я вижу человека, знакомого мне по его выступлению в замке сэра Джона Гонта. Тогда он был ещё простым менестрелем, а нынче находится среди знати и служит сэру Ральфу де Монфору. Его зовут Рэндалл, и я уверен, что благодаря присущему ему острословию он сумеет дать отпор даже Джозефу Плату.

— Прошу вас, Рэндалл, — любезно молвил король. — Докажите, что сэр Филипп не заблуждается.

Выпрямившись в полный рост, с горящими от волнения глазами Рэндалл прошёл к лестнице, ведущей на балюстраду, и медленно отвесил поклон сначала королю, а потом сэру Филиппу и всему залу.

— Вы согласны сразиться с Джозефом Платом? — спросил с издёвкой Филипп.