Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

Дебаты продолжались три дня. Зицманн упрямо отказывался решить вопрос голосованием, пока не почувствовал, что мнение людей склоняется на его сторону. Леру хотел возглавить поход не ради удовлетворения личного тщеславия, а потому, что понимал: под началом этого крайне осторожного и упрямого старика им здорово повезет, если они доберутся до Оранжевой реки, а уж о том, чтобы успешно ворваться в Кейп, не могло идти и речи.

Все козыри находились на руках Зицманна, и самое забавное заключалось в том, что получил он их просто потому, что за последние полтора года не предпринимал никаких активных действий.

Когда два года назад лорд Робертс с ходу взял Преторию, он встретил лишь символическое сопротивление, поскольку правительство Южно-Африканской Республики по восточной железной дороге ретировалось в Коматипоорт. А вместе с ним и вся казна Претории, которая составляла два миллиона фунтов в золотых соверенах Крюгера. Потом, когда старый президент Крюгер отбыл в Европу, часть этой казны отправилась вместе с ним, но то, что осталось, поделили командиры отрядов коммандос, чтобы использовать как средства на продолжение войны.

За несколько месяцев большая часть доли, доставшейся Леру, ушла на покупку продуктов у местных племен, боеприпасов – у португальских торговцев оружием, а также на жалованье бойцам. Во время ночного боя с одним из совершающих рейд британских отрядов остатки средств оказались утеряны, как и пушечка системы Гочгиса с двадцатью лучшими бойцами и сотней отборных лошадей, чья утрата являлась невосполнимой.

Зицманн явился к месту встречи с вьючными мулами, нагруженными тридцатью тысячами соверенов. От этого золота в огромной степени будет зависеть удачное вторжение в Кейп. Вечером четвертого дня большинством в две сотни голосов его надлежащим порядком избрали главнокомандующим, и в течение двенадцати часов новоизбранный командир демонстрировал перед всеми бойцами, как хорошо он подготовился для исполнения этой задачи.

– Значит, завтра утром выступаем, – проворчал сидящий рядом с Леру бур.

– Давно пора, – отозвался другой.

Они завтракали вяленым мясом, разрезанным на твердые узенькие полоски; Яну Паулю все-таки удалось убедить Зицманна в том, что разводить костры и готовить еду опасно.

– Про людей ван дер Берга ничего не слышно? – спросил Леру.

– Пока ничего, дядя Пауль.

– Что-то с ними случилось, иначе появились бы здесь еще несколько дней назад.

– Скорее всего, – согласился Леру. – Наверно, нарвались на англичан.

«Двадцать отличных бойцов, – подумал он, тихо вздыхая, – и Хенни с ними». Он очень любил этого мальчика, да и все его любили. Он стал добрым талисманом всего отряда.

– По крайней мере, не будут в этом участвовать – повезло, черт возьми, – брякнул один, не подумав, и Леру резко повернулся к нему.

– А ты чего сидишь? Давай, лапки кверху и топай к англичанам, тебя тут никто не держит, – тихо проговорил он, и в глазах сверкнула свирепая молния.

– Дядюшка Пауль, я совсем не то хотел сказать.

– Тогда лучше помолчи! – прорычал Леру.

Он хотел продолжить, но с вершины холма вдруг донесся крик часового, и они вскочили на ноги.

– Разведчик возвращается!

– С какой стороны?

– Вдоль берега! Несется как бешеный!

Застыв на месте, все сразу замолчали – это стало единственным внешним признаком, что их охватил страх. Время сейчас такое: всадник, который мчится во весь опор, явно несет недобрые вести.

Они смотрели, как верховой, взметая вокруг себя тучу брызг, пересекает реку на мелководье, соскальзывает с седла и плывет рядом с лошадью через глубокие места. Наконец, мокрые с головы до ног, лошадь и всадник, тяжело дыша, выбрались на берег и оказались в лагере.

– Хаки! – выкрикнул боец. – Хаки совсем близко!

Леру подбежал к разведчику и схватил его лошадь за уздцы.

– Сколько их? – спросил он.

– Большая колонна.

– Тысяча?

– Больше. Намного больше… шесть или семь тысяч.

– Черт побери! – выругался Леру. – Конница?

– Пехота и пушки.

– Как близко?

– Будут здесь еще до полудня.

Леру бросился вниз по склону к фургону Зицманна:

– Вы слышали, минхеер?

– Ja, слышал, – не торопясь, кивнул Зицманн.

– Надо седлать лошадей, – сказал Леру.

– Они еще, может, нас и не найдут. Может, пройдут мимо.

Зицманн проговорил это не очень-то уверенно, и Леру удивленно уставился на него.

– Вы что, с ума сошли? – прошептал он.

Старик покачал головой, явно смутившись.

– Надо срочно седлать коней и выдвигаться на юг! – прошипел Леру; в запале он схватил Зицманна за лацканы сюртука и принялся трясти.

– Нет, только не на юг – все кончено. Надо возвращаться назад, – пробормотал старик, и тут вдруг его смущение исчезло. – Но прежде надо помолиться. Господь избавит нас от руки филистимлян.

– Минхеер, я требую… – начал было Ян Пауль, но еще один тревожный крик с вершины холма не дал ему продолжить.

– Всадники! С юга! Кавалерия!

Леру бросился к лошадям. Вскочив на первую попавшуюся, еще не оседланную, ухватил ее за гриву и развернул к холму; подгоняя пятками, он направил ее вверх по крутому каменистому склону. Лошадь, скользя и спотыкаясь, одолела подъем, и он соскочил с нее рядом с часовым.

– Вон там! – протянул руку тот.

С юга между холмами, словно колонна вышедших на охоту крохотных муравьев, столь незначительных по сравнению с бескрайними просторами саванны, покрытыми бурой травой, под бесконечным открытым небом, на расстоянии четырех-пяти миль двигался, вытягиваясь, но сохраняя порядок, эскадрон всадников.

– Нет, только не туда. Туда идти нельзя. Надо возвращаться.

Леру повернулся на север:

– Надо ехать в ту сторону.

Но и на севере он вдруг заметил клубы пыли, и сердце его болезненно сжалось. Пыль плыла над землей так низко и была столь реденькой, что могла оказаться просто жарким маревом над землей или поднятым ветром пыльным облаком, – но нет, Леру понимал, что это не так.

– Значит, они уже и там, – прошептал он.

Эйксон бросил на них свои отряды с четырех направлений. Спасения не было.

– Ван дер Берг! – горько прошептал Леру. – Поднял перед англичанами лапки кверху и выдал нас.

Он еще секунду смотрел на пыль вдалеке, потом стал быстренько обдумывать, как организовать оборону.

– Река – одна линия защиты, – бормотал он. – С флангов нас прикрывают вот этот холм и вон тот.

Он пробежал взглядом по небольшой долине, где протекала речка Падда, стараясь хорошенько запомнить характер склона и рельефа местности – каждый выступ, каждую складку – и определить, где имеется возможность выгоднее установить захваченные у врага «максимы», где у подножия холмов или под крутым берегом реки спрятать лошадей, а где сосредоточить резервы.