Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

В чем дело? Утесу не полагается так безошибочно читать ее мысли. Застигнутая врасплох, она изумленно смотрела на Шона. Утес неожиданно проявил себя, – оказывается, когда она на него смотрит, он в точности понимает все, что она чувствует.

– Никакую, – смутилась Руфь. – Ничего я…

Не успела она сообразить, что именно он имеет в виду, как он полуобернулся к ней, легко поднял и усадил к себе на колени.

– Шон, что ты делаешь! – ахнула она.

Но ее протесты утонули в смехе девушек и Ады, одобрительных криках и аплодисментах из других экипажей, как ни брыкалась, как ни сопротивлялась она, как ни пыталась, упершись одной рукой ему в грудь, оттолкнуть Шона, а другой удержать шляпу на голове.

Когда он снова усадил ее рядышком, волосы ее распустились и упали на спину, шляпа слетела, щеки и уши пылали. Поцелуй получился что надо.

– В самое яблочко, Шон!

– Повторить! Еще разок!

– Взять его под арест!

Эти крики и смех только усиливали ее смущение.

– Да ты чудовище! – прошептала Руфь, пытаясь хоть шляпой прикрыть пылающие щеки. – У всех на виду!

– Во-от! Будешь знать, как проказничать, любовь моя!

Тут она уже несколько усомнилась, действительно ли она знает очертания своего утеса.

Кавалькада свернула с главной дороги на ухабистую грунтовку, по броду переправилась через реку, взобралась на противоположный берег и рассыпалась между деревьями. Слуги, которые ждали этой минуты еще с вечера, побежали к лошадям хозяев. Из каждого экипажа высыпала куча ребятишек и собак, а за ними, уже более степенно, сохраняя чувство собственного достоинства, вышли взрослые. Женщины, ни секунды не колеблясь, направились к двум огромным, разбитым между деревьями шатрам, а мужчины принялись доставать и снаряжать оружие.

Все еще сидя на передней скамейке фургона, Шон открыл лежащий у его ног кожаный футляр, и, пока руки его автоматически прилаживали стволы к казенной части двустволки, он позволил себе критически и не без некоторого удовлетворения оценить результаты своих приготовлений.

Он выбрал это место не только из-за рощи жасминовых деревьев, дающих тень и прохладу, а землю под ногами устилающих мягким ковром опавших листьев, и не только из-за близости звонко журчащего ручья, где их животные всегда могут напиться; дело в том, что всего в пятнадцати минутах ходьбы находилось место охоты.

За пару дней до этого события несколько зулусов под руководством Мбежане вырубили весь подлесок, очистили пространство между деревьями, установили шатры, столы на козлах, выкопали ямы для костров, чтобы готовить еду, и даже построили в зарослях высокой травы два туалета, рассудительно выбрав места для них подальше, вне поля зрения основного лагеря.

Уже пылали в ямах толстые бревна, которые к полудню должны прогореть и превратиться в пласты горячих углей. Столы, вокруг которых уже вовсю суетились женщины, ломились от еды. Здесь сейчас наблюдалась большая активность – в основном, правда, она проявлялась в разговорах.

К Шону потянулись мужчины из других фургонов; они затягивали на поясах патронташи и, держа на весу ружья, перекидывались замечаниями, стараясь под беззаботностью спрятать свое возбуждение. По поручению Шона Дирк собрал всех мальчишек, которые еще не доросли до того, чтобы держать ружье, но уже вышли из того возраста, когда дети цепляются за юбки женщин. Эти даже не пытались скрывать своего волнения. Вооружившись сикелами (так зулусы называли боевые дубинки), они так и норовили отбиться от рук и превратиться в неуправляемое стадо. Один мальчонка уже громко плакал, потирая след от удара сикелой каким-то озорником.

– Так, молчать! Всем слушать меня! – крикнул Шон. – Пойдете с Дирком в загонщики! Но помните: как только начнется охота, держать шеренгу и слушать, что вам говорят. Если увижу, что кто-то отстает или забегает вперед, лично из него дух вышибу. Всем понятно?

Речь получилась довольно длинной, тем более что пришлось кричать, и лицо Шона раскраснелось. Зато слова его прозвучали так убедительно, что в ответ он услышал почтительный хор мальчишеских голосов:

– Да, мистер Кортни!

– Тогда марш отсюда!

С воплями, перегоняя друг друга, они прыснули сквозь деревья, и в лагере воцарилась относительное спокойствие.

– Черт побери, какой там бушбок, от этой банды в панике бросится наутек и слон, и буйвол, да и лев тоже, – шутливо заметил Деннис Петерсен. – А как насчет наших позиций, а, Шон?

Шон помолчал. Заговорил, только убедившись, что все внимательно его слушают.

– Сначала будем прочесывать ущелье Эландс-Клуф, – объявил он. – Мбежане и еще две сотни зулусов ждут сигнала в самом начале ущелья. Стрелки занимают места на выходе из него.

Шон помолчал.

– Так как насчет наших позиций? – повторил вопрос Деннис.

– Терпение. Терпение, – осадил его Шон. – Я понимаю, что повторять правила безопасности особой необходимости нет, но… – И он тут же приступил к их повторению: – Значит, так, никаких винтовок, только ружья. Каждый стреляет прямо перед собой в секторе не более сорока пяти градусов. Стрелять в сторону категорически запрещается. Особенно это касается вас, ваше преподобие!

Джентльмен, который славился своей стрельбой без разбору и куда попало, сразу сконфузился.

– Услышите мой свисток – значит загонщики совсем близко. Немедленно поднимаем стволы и разряжаем оружие.

– Да хватит, Шон, и так уже поздно.

– Давайте начинать, что ли…

– Хорошо, – согласился Шон. – Значит, я стою посредине.

Послышался ропот согласия. Это было справедливо, лакомый кусочек должен достаться человеку, который организовал охоту, с этим никто не спорил.

– Левый фланг по порядку: после меня преподобный Смайли – Всемогущий Господь, разумеется, больше всего дичи пошлет как раз на него, и я тоже смогу попользоваться.

Раздался дружный смех, все повернулись к Смайли, который не знал, то ли протестовать против явного богохульства, то ли радоваться, что ему так повезло.

– Потом идут по-порядку Ронни Пай, Деннис Петерсен, Ян Вермаак, Джеральд и Тони Эразмы – вы двое сами разберитесь по-братски, кто где встанет, – потом Ник…

Шон продолжил перечислять имена, сверяясь со списком. Список был составлен в строгом порядке в соответствии с положением этих людей в высшем обществе Ледибурга, с учетом их точного баланса богатства и влиятельности, известности и возраста. Его составляла Ада, Шон только поставил свое имя в центре – она не доверяла его чувству, с которым он оценивал социальную значимость людей, и была права.

– Это касается левого фланга. – Шон поднял глаза от списка.

Он был так поглощен чтением, что не почувствовал, как вокруг возникла атмосфера напряженного ожидания. Какой-то одиночный всадник пересек брод и теперь шагом приближался к лагерю на своей великолепной породистой лошади. Вот он спешился, слуги приняли и увели его коня. И теперь он, с ружьем в руке, направлялся к фургону Шона.