Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

– Больно? – спросил он.

– Нет, нкози. Не очень больно. Мои жены пришли за мной. Вернусь, когда буду здоров.

Они поговорили еще немного. Мбежане рассказал про Дирка, про то, как пришел Майкл.

– А та женщина – жена человека, который погиб, – тихо пробормотал он.

Шон в первый раз обратил на нее внимание. Во дворе, заполненном людьми, она сидела одна на одеяле возле стены. Рядом стоял маленький голый ребенок. Наклонившись вперед, он вцепился обеими ручками ей в большую черную грудь и сосал. Она сидела с бесстрастным лицом, подобрав под себя ноги. На плечах ее свободно лежала желтая кожаная накидка, открытая спереди для ребенка. Шон подошел к ней.

Мальчишка внимательно наблюдал за ним большими темными глазами, продолжая обнимать сосок матери влажными от молока губами.

– Он был мужчина, – вместо приветствия сказал Шон.

В знак согласия она важно наклонила голову:

– Он был мужчина!

– Куда ты теперь пойдешь? – спросил Шон.

– В крааль к своему отцу.

Высокий головной убор из красной глины подчеркивал спокойное достоинство ее ответа.

– Выбери в моем стаде двадцать голов скота и возьми с собой.

– Ngi Yabonga – благодарю тебя, нкози.

– Ступай с миром.

– Оставайся с миром.

Она встала, подхватила мальчонку на бедро и медленно, не оглядываясь, пошла со двора.

– Я сейчас пойду, нкози, – проговорил с носилок Мбежане, лицо которого посерело от боли. – А когда вернусь, мы с тобой снова будем сажать. Пожар был совсем маленький.

– Пожар был совсем маленький, – кивнул Шон. – Ступай с миром, друг мой. Пей побольше пива и поправляйся. Я тебя навещу.

Мбежане тихо усмехнулся и подал знак женам браться за ручки носилок. Они подняли его легко – молодые, сильные от работы на полях женщины.

– Оставайся с миром, нкози.

Мбежане с трудом откинулся на мягкий пуховый матрас, и они понесли его со двора. Проходя через ворота, жены запели; высокие и стройные, они грациозно двигались попарно с каждой стороны носилок. Их обнаженные спины блестели, словно смазанные маслом; бедра, прикрытые коротенькими набедренными юбочками, раскачивались в такт ходьбе, а голоса дружно сливались в древней песне, где женщины приветствовали воина, вернувшегося с поля сражения.

На веранде Лайон-Коп собрались многие соседи Шона с женами; они явились выразить сочувствие и предложить помощь.

Когда Шон поднялся по ступенькам, там его ждала Ада.

– Как Дирк? – спросил он.

– Хорошо, сейчас он спит. Я дала ему выпить настойки опия.

– А Майкл?

– Он тебя ждет. От лекарства отказался. Я отвела его в твою комнату.

Шагая по коридору, Шон остановился у двери в комнату Дирка и заглянул внутрь. Дирк лежал на спине, сложив на груди перевязанные бинтами руки. Распухшее лицо исполосовано отвратительными красными отметинами, которые оставили на нем ветки акаций. На стуле возле кровати сидела Мэри в позе терпеливой сиделки. Увидев Шона, она сделала попытку встать. Шон покачал головой:

– Сиди. Я еще загляну, когда он проснется.

Он двинулся дальше по коридору.

Войдя в свою комнату, он увидел на кровати Майкла, а вокруг него с оживленным щебетом, словно птички вокруг гнезда, которому угрожает опасность, порхали три девушки, помощницы Ады. Увидев Шона, они сразу умолкли. Все работающие у Ады девушки относились к Шону с каким-то необъяснимым благоговейным ужасом.

– О-о, мистер Кортни… – начала одна девчушка, – посмотрите на его руки… бедненький…

Она густо покраснела, торопливо сделала книксен и убежала. Остальные последовали ее примеру.

Шон подошел к кровати.

– Здравствуй, Майк, – хрипло сказал он, увидев на щеке Майкла пузырь ожога, свисающий, как спелая виноградина.

– Здравствуйте, дядя Шон.

Обожженные места на его лице и губах густо покрывала желтая мазь. Шон осторожно присел на краешек кровати.

– Спасибо тебе, Майкл, – сказал он.

Ранним утром следующего дня заглянул Рони Пай. Его сопровождал Деннис Петерсен. Оба явились в костюмах.

– Какие гости! – приветствовал их Шон. – По делу или просто так?

– Ну как тебе сказать… и того и другого понемножку, – ответил Ронни, останавливаясь на верхней ступеньке веранды. – Можно войти?

Шон провел их в конец веранды. Все рассаживались в молчании.

– Слышали про твой пожар, Шон, – начал Ронни, сочувственно качая головой. – Это ужасно. Один из местных, говорят, погиб, Дирк и Майкл серьезно пострадали. Это ужасно, просто ужасно.

– А что еще говорят? – вежливо спросил Шон. – Тебе известно, что я потерял четыре тысячи акров посадок?

– И об этом слышал, – печально ответил Ронни. – Ужас что делается.

Ронни с Деннисом украдкой переглянулись, потом уставились на свои руки.

– Отвратительно, – повторил Ронни свою мысль, и снова наступило молчание.

– Вас что-то еще беспокоит? – вежливо спросил Шон.

– Что ж… раз ты сам заговорил об этом…

Ронни полез во внутренний карман и достал сложенный, перевязанный красной ленточкой документ:

– Вообще-то, именно сегодня обсуждать это вовсе не обязательно. Может, отложим, когда ты немного оправишься от всего, что стряслось?

– Говори! – прорычал Шон.

– Вот… пункт восьмой, – сказал Ронни, расправляя бумагу между чашками на столе. – В случае возникновения необходимости принятия вышеуказанных мер защиты определенный участок посадок акации, обозначенный как участок номер два земельных владений Лайон-Коп, размером, по примерным подсчетам… – Тут Ронни сделал нерешительную паузу. – Думаю, нет смысла читать все это. Ты знаешь, что там написано. Эта акация – часть твоего залога по ссуде.

– Сколько даете времени, чтобы собрать деньги? – спросил Шон.

– Послушай, Шон, ты же понимаешь, контракт не предусматривает никакой отсрочки. Мне кажется, тебе придется выложить деньги немедленно.

– Мне нужен месяц, – сказал Шон.

– Месяц! – воскликнул Ронни, делая вид, что потрясен и даже уязвлен просьбой Шона. – Послушай меня, Шон. Если честно, то я не… я хочу сказать, что не сомневаюсь в том, что деньги у тебя есть. То есть я не понимаю, зачем тебе этот месяц. Просто выпиши чек, и все.

– Черт возьми, вам прекрасно известно, что в данный момент денег у меня нет.

– А мне кажется… – деликатно предположил Ронни, – мне кажется, если у тебя денег нет сейчас, то вряд ли они появятся и через месяц. Только без обид, Шон, мы просто вынуждены рассматривать этот вопрос с деловой точки зрения. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – кивнул Шон. – И все же мне нужен месяц.

– Да дай ты ему месяц, – выпалил Деннис Петерсен, в первый раз вступая в разговор.

Ронни мгновенно повернулся к нему, лицо его злобно перекосилось. Секунд пять, не меньше, продолжалась внутренняя борьба, пока черты его лица не разгладились и голос не обрел надлежащий тон.